С. А.  Иванов - Блаженные похабы

Православный юродивый — ни в коем случае не еретик и не религиозный реформатор, ибо он не только не призывает никого следовать за собой, но и прямо это запрещает. Юродивый — это и не мистик, поскольку он, в обычном случае, не ставит себе задачи делиться с людьми своим уникальным опытом общения с Богом [23] «Юродство — спонтанно, стихийно, неструктурировано, это не учение, а если и учение, то выраженное на кинетическом языке» (Клибанов А. И. Ю родство как феномен русской средневековой культуры // Диспут. 1992, январь—май, с. 62). .

С нашей точки зрения, юродства не бывает без провокации и агрессии. Под «провокацией» мы понимаем сознательное выстраивание ситуации, вынуждающей кого- либо поступать так, как тот не собирался. «Агрессией» мы называем активность, «взрывающую» устоявшиеся отношения между людьми, нарушающую status quo и самим объектом агрессии воспринимаемую как недружественную.

Почему юродствует юродивый? Поскольку, как уже говорилось, наше исследование предпринимается с ис- торико–культурных позиций, вопрос этот можно переформулировать так: что заставляет социум усматривать святость за безумием или дебошем? Даже для тех, кто признает существование святых как некую априорную данность [24] Ср. апологетические сочинения: Ковалевский И. Юродство о Христе и Христа ради юродивые восточной и русской церкви. М., 1902 (Репринт— 1992), с. 1—63; Алексий (Кузнецов). Юродство и столпничество. Религиозно–психологическое, моральное и социальное исследование. М., 1913 (Репринт — 2000), с. 45—266; Spidlik Th. Fous pour le Christ. I. En Orient I I Dic- tionnaire de spiritualite. V. 5. Paris, 1964, col. 752—761; Gordin- off I. Les fols en Christ dans la tradition orthodoxe. Paris, 1983; Kallistos of Diokleia. The Holy Fool as Prophet and Apostle // Sobornost’. V. 6. 1984, p. 6—28 (русский перевод: Епископ Каллист (Уэр). Внутреннее царство. Киев, 2003, с. 189—224); Go- rilschewa Т. Die Kraft christlicher Torheit. Freiburg, 1985; Μαρτίνη Π.' Ο σαλό? άγιο? ’ Ανδρέας και ή σαλότητα στην ’ Ορθόδοξη ’Εκκλησία. Αθηναι, 1988; ΣταμούληΧρ. Α. Σαλοί και φβυδοσαλοί στην ορθόδοξη αγιολογία // Γρηγόριο? ο Παλαμά?. Τ. 721. 1988; Gagliardi I. saloi, ovvero le «forme paradigmatiche» della santa follia // Rivista di Ascetica e Mistica. № 4. 1994, p. 361—411 etc. Разумеется, называя эти работы апологетическими, мы никоим образом не имеем в виду, что все они написаны с одинаковой долей ангажированности или, наоборот, научности. Тем не менее даже самые вдумчивые из религиозных авторов связаны соображениями внеположного им сакрального авторитета, это так или иначе проявляется в том, что они пишут. , нелегко ответить на вопрос, зачем юродивый покушается на христианские нормы, искушая «малых сих». Ведь известно, что «невозможно не придти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят» (Лк. 17:1). Заведомо гораздо более удивительным предстает этот феномен, если исходить из того, что сам «возмутитель спокойствия» есть плод мифотворчества православной культуры [25] Светский подход к юродству применен в следующих работах: Grosdidier de Malons J. Les themes d’edification dans la Vie d’Andre Salos // Travaux et Memoires. V. 4. 1970 (далее: Grosdidier de Malons. Les themes), p. 277—328; Ryden L. The Holy Fool // The Byzantine Saint / Ed. S. Hackel. London, 1981, p. 106—113; Панченко. Смех, с. 72—149; Thompson E. Understanding Russia; Dagron G. L’homme sans honneur ou le saint scandaleux // Annales E. S. С., 45° annee, № 4, 1990, p. 929—939; Αγγελίδη X. Η παρουσία των σαλών στη Βυζαντινή κοινωνία // Οι περιθωριακοί στο Βυζάντιο. Αθήναι, 1993; DSroche V. Etudes sur Leontios de Neapolis. Uppsala, 1995 (далее: DSroche. Etudes), p. 154—225; Krueger D. Symeon the Holy Fool. Leontius’ Life and the Late Antique City. Berkeley, 1996 (далее: Krueger. Symeon), p. 57—71; Ludwig C. Sonderformen byzantinischer Hagiographie und ihr literarisches Vorbild. (Berliner Byzantinistische Studien. Bd. 3). Frankfurt am Mein et al., 1997, S. 291—348. Наши заключения не повторяют выводов ни одной из вышеперечисленных или каких‑либо иных работ. В недавней монографии: Wodzimki С. Sw. Idiota. Projekt antropologii apofatycznej. Gdafisk, 2000 — в общих чертах воспроизведена аргументация нашей монографии «Византийское юродство» (М., 1994). . Зачем же она его породила? На этот вопрос и призвана ответить данная работа.

Внерелигиозный подход к религиозному явлению может показаться странным. Ведь христианство изначально строится на чуде, парадоксе. Но пусть это чудо и останется с теми, кто в него верит. Задачей науки отнюдь не является «опровержение» религии. Наоборот, компрометацией веры может стать как раз подведение под нее «научных» обоснований. Разве нужны они тому, чья вера тверда? Наука и религия не столько исключают друг друга, сколько сосуществуют в разных измерениях. С недавних пор в России усиливаются тенденции смешать их, но подобные попытки больше всего напоминают пресловутый «научный коммунизм», который ведь тоже претендовал на то, чтобы «нераздельно и неслиян- но» сочетать в себе исследовательский поиск — и задан- ность конечной Истины. Чтобы объяснить систему, полезно находиться вне ее [26] Диаметрально противоположную позицию занимает А. Л. Юрганов: «Может ли историк понять сложное явление религиозной культуры, избирая акцентированную позицию именно ее светского наблюдателя и исследователя?» (. Каравши- кин А. ВЮрганов А. Л. Опыт исторической феноменологии. Трудный путь к очевидности. М., 2003, с. 213). А. Л. Юрганов и А. В. Каравашкин считают: «В момент истолкования гуманитарий должен временно отказаться от собственной идентичности… преодоление герменевтической ситуации позволяет устранить противоречие между источниковой реальностью и самосознанием исследователя» (Там же, с. 21). Авторы расчитывают, что, разорвав путы субъектно–объектной дихотомии, они благодаря исповедуемой ими «исторической феноменологии» напитаются духом источников, как дельфийская Пифия — серными испарениями, а потом превратятся в дельфийских же жрецов и переложат бессвязные выкрики прорицательницы в правильные гекзаметры. Однако никому не дано быть пифией и жрецом одновременно. «Беспредпосылоч- ная герменевтика», проповедуемая А. Л. Юргановым, не уберегла его текст «Нелепое ничто или Над чем смеялись святые Древней Руси» (Там же, с. 211—290), посвященный юродству, от идеологичности. «Почему православная церковь при канонизации святых ни разу не спутала шута со святым угодником?» (с. 212) — восклицает автор, которому само это знание, надо полагать, досталось неким «беспредпосылочным» образом. . Например, если ты птица, тебе, вопреки очевидным вроде бы преимуществам, не стать орнитологом — и не следует на это обижаться, ведь и орнитологу не дано испытать счастья полета, разве что научного.