Амвросий Медиоланский: Творения

Дадим душе его святые таинства, пожелаем покоя ему, дадим ему таинства небесные, душу его сопроводим жертвоприношениями нашими. Вы, народы, воздвигните руки ваши к святилищу (Пс. 133,2), чтобы хотя бы этим долгом заплатить за услуги его. Гроб его я не буду усыпать цветами, но на дух его изолью благоухание Христово. Другие пусть украшают его лилиями, для нас же лилия — Христос, через Него освящу останки его, через Него похвалю добродетель его, не буду разделять я имен благочестивых братьев, не буду разделять заслуг их. Я уверен, что это воспоминание умилостивит Господа, и это соединение приятно ему будет.

Пусть не подумает кто–либо, что из–за ранней смерти уменьшились их добродетели. Восхищен Енох, да не изменит злоба сердце его. Иосия на восемнадцатом году царствования своего так праздновал пасху Господню, что всех прежних царей превзошел своим благочестием, однако из–за веры своей он не дольше прожил; но, так как Иудейскому народу предстояла тяжкая гибель, то праведный царь прежде восхищен. Почему надлежит мне боязнь: не ради прегрешения ли нашего какого–либо изъят ты от нас, чтобы тебе на восемнадцатом году царствования твоего как праведнику избегнуть жестокости наступающего зла?

Но время уже обнять любезный мне труп и предать его гробу. Валеитиниан мой, возлюбленный мой бел и румян, имей в себе образ Христов! Такими словами Церковь в песнях взывает ко Христу. И это не сочти за обиду: ибо знамением Господним знаменуются рабы, именем же императора запечатлеваются воины. Сам Господь говорит: Не прикасайтеся к помазанным Моим (Пс. 104,15). Вы — свет мира (Мф. 5,14). И Иаков сказал: Иуда! тебя восхлалят братья твои (Быт. 49,8). С этими словами обращался он к сыну и этим открывал Господа. Об Иосифе же сказал: сын возвращен Иосиф, сын возвращен мои ревностный (Быт. 49,22), и этим означал он Христа [[21] В сов. Синод. переводе: Иосиф — отрасль плодоносного дерева, отрасль плодоносного дерева над источником;ветви его простираются стеною.].

Почему можно и мне знаком Господним запечатлеть раба: возлюбленный мой бед и румян, избран от тем (Песн. 5,10) [[22] В сов. Синод. переводе: Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других.]. Избран сын мой, когда по смерти отца в малых летах потребован на царство. Голова его — чистое золото; …глаза его — как голуби при потоках вод (Песн. 5,11,12). Там сидели мы и плакали (Пс. 136,1), сказали пришедшие оттуда.

Живот его — как изваяние из слоновой кости (Песн. 5,14), да примет слова Писаний и сможет сказать: Утроба моя! утроба моя! скорблю во глубине сердца моего (Иер. 4,19). Как пророк воскликнул. Ибо это говорит подражатель Христов. Щеки его — цветник ароматный, гряды благовонных растении (Песн. 5,13). Губы его — лилии, источают текучую мирру; руки его — золотые кругляки, усаженные топазами (Песн. 3,13,14). Ибо в словах его сияла правда, в делах же — благотворение и человеколюбие, разговоры его исполнены были добродетели и царской важности, постоянство его не преклонялось перед страхом самой смерти, исправление нравов и дел было непрестанное: ибо всякий добрый делатель есть рука Христова.

Уста его — сладость, и весь он — любезность (Песн. 5,16). Рассуждения его сколь милы были всем! С какой приятностью пересказывают разговоры его! Сколь много народы сожалеют о тебе, дитя! Последние слова, которыми ты требовал меня твоей быть порукой, запечатлены в памяти моей, ими оставил ты обо мне доброе и славное свидетельство. Я не мог оказать тебе своей верности, которую приготовлял, однако заочно ручался, и Христос меня, ручающегося за тебя, слышал. Обещание мое известно на небе, хотя неизвестно на земле; обязался я Богу, хотя не мог обязаться людям.

Говорил я о теле твоем, теперь буду беседовать с твоей душой, достойной пророческих украшений. Почему те же употреблю слова: Кто эта блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце? (Песн. 6,10). Кажется мне, что я вижу тебя, сияющего и говорящего: Ночь прошла, а день приблизился (Рим. 13,12). И так святая твоя душа смотрит на нас с заботой свыше. Ты вышел из тьмы века сего и светишь как луна, блистаешь как солнце; и справедливо сказал я, как луна: ибо хотя прежде в тени тела этого ты сиял и освещал тьму земли, но нынче, заимствуя свет от солнца правды, озаряешь дни наши. Почему кажется мне, что я вижу тебя, выходящего из тела и, прогнав ночной мрак, рано встающего, и как солнце приближающегося к Богу, и как орла, стремительно парящего и оставляющего земное.