Ирина Монахова - Бог и человек - путь навстречу

Если бы имели такое представление, то увидели бы, какая это, в сущности, жесткая, тяжелая, суровая для человека вещь - христианство, как много оно от него требует, как на самом деле невыполнимы, невыносимы для человека эти требования. А читаемый в качестве книги Новый Завет - не книга, а закон, обязательный к исполнению, и одновременно - приговор.

Интересно, что самый обязательный к исполнению закон - одновременно самый неизвестный в качестве закона. И поэтому, наверное, исполнение его происходит чаще всего не в виде послушания ему, а в виде наказания за непослушание, которое (наказание) также отличается от наказания по всем другим законам своей стопроцентной неизбежностью.

6. Свобода выбора

Возможно, столь скучные слова, как закон, исполнение, наказание, в отношении христианства и вообще отношений Бога и человека могли бы отчасти объяснить тот мрачноватый, причем, устойчиво, неизменно мрачноватый оттенок всей земной жизни, который стереть с лица земли не удается никакими усилиями. Чисто по-человечески и чисто по-земному это трактуется и воспринимается как несовершенство этого мира.

Идея усовершенствования его различными чисто внешними приемами - одна из самых старинных и постоянных идей, носящихся в воздухе. При этом как бы подразумевается, что с помощью этих внешних приемов (что-то поменять местами, что-то передвинуть, что-то совсем убрать и на его место установить нечто новое, вновь изобретенное) можно ликвидировать этот постоянный мрачноватый оттенок, который, однако, происходит из глубины, откуда-то из сущности и не иссякает. В этом легко можно убедиться, заметив, с каким постоянством он снова и снова восстанавливается, да и, вернее, просто никогда, ни на минуту не исчезает. Как бы его усилия к выживанию неотступно следуют параллельно усилиям его уничтожить, исходящим от человека, сопровождая их с вежливым, но твердым постоянством.

Вместе с этой идеей, такой древней, что она уже не только в воздухе, но, наверное, и в крови, и в сознании, и в подсознании человека, существует гораздо более новая, во всяком случае, для христианского мира, вернее, для мира, ставшего христианским, идея земного мира как некоего праздничного подарка человеку свыше, предназначенного осчастливить его. (Что связано, видимо, с исчезновением постоянного страха перед высшими силами или хотя бы в такой степени, как в дохристианское время.) Существующие же несовершенства, сильно омрачающие общий вид подарка - случайные, временные и при желании и старании (то есть тех же самых поверхностных усилиях) подлежат устранению, исправлению или сведению к минимуму.

Такой несколько детский подход, подразумевающий подарки себе, причем исключительно приятные, как нечто само собой разумеющееся, как-то незаметно и простодушно заменяет в нашем представлении Отца Нашего Небесного на няньку нашу земную. И после этой замены уже очень трудно и даже невозможно представить, чтобы земля и земная жизнь была дана нам вовсе не с целью нас облагодетельствовать.

Небесным Отцом нам обещано что-то лучшее - соответственно на небесах. На земле нам ничего лучшего не обещано, вернее, для этого лучшего поставлены совершенно невыполнимые условия. Слова "радуйтесь" и "не бойтесь" имеют отношение лишь к нашим перспективам и возможностям за пределами этой земной жизни. В пределах ее никаких особенных поводов для радости не обещано и никаких радостных перспектив, потому что эти перспективы зависят от нашего же состояния (или уровня зрелости) души: соотношения количества добра и зла в ней, желания идти по пути к Богу или в противоположную сторону. А это состояние оставляет желать лучшего.

Все внешние усилия, задуманные как средство усовершенствовать что-то на земле, отрубают лишь голову гидры, на месте которой вырастает другая. Уязвимая сердцевина этой гидры находится в нашей же собственной сердцевине в душе, куда направлять свои усилия гораздо труднее, а может быть, и вообще самое трудное на этом свете, хотя, казалось бы, нет ничего проще. Это напоминает известную мысль о том, что двери рая открыты для всех, но идти туда никто особенно не хочет.

x x x

Такая двойственная и сложная ситуация максимальной доступности и простоты любого усовершенствования и в то же время его реальной невозможности способствует тому, что постоянно сохраняются неустойчивое равновесие между добром и злом в земном мире, необходимость выбора между ними и возможность этого свободного выбора, что и требуется для человека здесь, на земле, больше всего. Вернее, требуется это прежде всего - от него свыше, но и ему самому - тоже, потому что этим выбором он определяет свою судьбу.