И. М. Концевичъ - Оптина пустынь и ее время

При «натуральномъ» хриспанстве отпадаетъ необходимость въ соблюдеши правилъ святоотеческой аскетики. Такъ о. Зосима велитъ своему ученику: «…землю целуй и неустанно, ненасытно люби, всехъ люби, все люби, ищи восторга и изступлешя сего. Омочи землю слезами радости твоей и люби сш слезы твои». Не говоря о томъ, что все это наставлеше идетъ въ прямой разрезъ съ правилами св. Отцовъ, можно особенно сослаться на слова пр. iоанна Лествичника, который говоритъ, что нельзя доверять слезамъ прежде очищешя сердца (Слово 7–ое, 35).

Однако, пленительно изображенный образъ о. Зосимы многократно приводить читателей къ познашю веры. Это нельзя не приветствовать. Но пусть таковыя лица знаютъ, что по заповеди Апостола: «забывая заднее и простираешь впередъ» (Филип. 3,13), имъ должно отныне искать подлинный духовный жемчугъ — «маргаритъ», оставляя позади всякое подражаше, искусственную подделку.

Достоевскш былъ въ Оптиной Пустыни и описалъ въ своемъ романе «Братья Карамазовы» все, что виделъ и слышалъ, создавая внешнюю картину для своего романа. Но онъ остался чуждъ внутреннему духу этой обители.

Въ 1972–омъ году исполнилось 250–лепе со дня многознаменательнаго рождешя старца саархимандрита Паиая Величковскаго, покинувшаго свою родину, чтобы плодомъ всей своей жизни явить на ней обновлеше монашескаго духа (См. стр. 46–49.)

Мощи старца Паиая покоятся въ Румынш въ Нямецкомъ монастыре на вскрьти. Наступлеше большевизма помешало канонизацш. Однако, 15–го ноября въ день успешя Преподобнаго ежегодно правится посвященная ему служба, какъ местно прославленному святому.

Въ ранее вышедшей книге «Стяжаше Духа Святаго въ путяхъ древней Руси», которая служитъ какъ бы первымъ томомъ къ настоящей книге, говорится о внутреннемъ делаши и о тяге русскихъ паломниковъ на Ближнш Бостокъ, откуда они приносили съ собой на родину учете Святыхъ Отцовъ Православной Церкви. Рядъ неблагопрiятныхъ условш помешалъ созданпо самобытной русской духовной культуры. Только монастыри служили главными светочами для народныхъ массъ.

Настоящая книга «Оптина Пустынь и ея время» вначале повествуетъ о сущности старчества, вопроса доселе не затронутаго въ богословской науке. Эта книга посвящена Петербургскому перюду въ исторш.

Съ возникновешемъ Имперш были внезапно введены бытовыя реформы, въ корне отменивттпя прежше обычаи и нравы. Рядъ введенныхъ новшествъ далъ понять обществу, что все на свете относительно. Громъ съ небесъ не грянулъ, а посему со всеми переменами изменилось отношеше и къ страху Божпо. Это отразилось на нравахъ, которые стали легкомысленными и порою безнравственными. Мнопе волевые люди ушли въ дремуше леса въ старообрядчество. Съ той поры было положено начало той роковой двойственности, которая мешала истинному процветашю въ последую щее время. При Екатерине появилось вольтерiанство и вольнодумство. О гонеши на Церковь при Екатерине хорошо сказано у Пушкина: «Екатерина явно гнала духовенство, жертвуя темъ своему неограниченному властолюбiю и угождая духу времени. Но лишивъ его независимаго состояшя и ограничивъ монастыроае доходы, она нанесла ударъ просвещешю народному. Семинарш пришли въ совершенный упадокъ. Мнопя деревни нуждаются въ священникахъ. Бедность и невежество этихъ людей, необходимыхъ въ государстве, ихъ унижаетъ и отнимаетъ у нихъ самую возможность заниматься важною своею должностью. Отъ сего происходить въ нашемъ народе презреше къ попамъ и равнодугше къ отечественной религш… завися, какъ и прочiя состояшя, отъ единой власти, но огражденное святыней религш оно (духовенство) всегда было посредникомъ между народомъ и государемъ, какъ между человекомъ и божествомъ.

Мы обязаны монахамъ нашей исторiей, слѣдственно просвѣщешемъ.Екатерина знала все это — и имела свои виды».

После смерти Екатерины въ начале царствовашя имп. Павла началось духовное возрождеше въ монашестве, речь о которомъ идетъ въ этой книге.

Это время отъ Преподобнаго Серафима до Блаженнаго о. iоанна Кронштадтскаго. Безчисленное число еще понынѣ не прославленныхъ подвижниковъ заблистало подобно звѣздамъ на духовномъ небе Россш.

Въ XIX вѣкѣ Петръ Кирѣевскш, собираетъ народныя песни, настаивалъ на необходимости предашя. Съ нимъ были его единомышленники какъ Пушкинъ, Гоголь и мнопе друпе. Рѣчь тогда шла объ оградительномъ нацюнализмѣ.

Теперь же, если по милости Божiей возможно станетъ возрождешя, все дѣлаше должно исключительно заключаться въ крѣпкомъ хранеши святоотеческаго Православiя, на которомъ созидалась и зиждилась Великая Росая. Отнюдь не въ искашя новыхъ путей, а въ твердомъ пребываши въ той вѣрѣ, въ которой жили и действовали оптинскте старцы — эти истинные стяжатели даровъ Духа Святаго.