Вадим Рабинович - Исповедь книгочея, который учил букве, а укреплял дух

В 804 году Алкуин умер. Вот, пожалуй, и всё.

Учитель и только учитель. Всю свою послеученическую жизнь.

Что он за свою жизнь сочинил? Все его сочинения - только для преподавания. И ни для чего более. Учебник грамматики построен в форме учительско-ученических словопрений двух отроков - франка и сакса. Веков шесть или семь учили в школах по Алкуиновой грамматике. Пособие по риторике и книга по диалектике тоже были представлены в виде учительско-ученических бесед Алкуина и Карла. Здесь же и книжица с задачами по арифметике, предназначенная "для изощрения ума юношей", извлечение из Беды Достопочтенного по орфографии, комментарий к Присциановой грамматике латинского языка. Но даже сочинения о луне и високосном годе, трактат о Троице и толкования к Писанию тоже были учебными пособиями, призванными в форме упрощенных компиляций легко войти в пустые, но емкие, как губка, головы глазастых и ушастых учеников. Конкретное послание. Диалог вымышленный или реальный... Но всегда - живой адресат неизбывной учительской энергии Алкуина-учителя.

Да и стихотворения его тоже были служебного, учебно-наставительного, свойства. Однако иногда такого свойства, что только оно и определяло структуру совершенно новой художественности, никоим образом не связываясь с критериями художественности ни античных, ни новых времен. Совершенно новый художественный жанр, выговаривающий подспудные смыслы средневековой учительской учености. Потому что художественная "модель" соответствует не столько историческому прототипу, сколько структурообразующей сути явления. Речь идет о художественно значимом слове по поводу школьных учительско-ученических слов. Но здесь я опять тороплю события: анализ Алкуинова учительства как текста художественного еще предстоит, только еще намечается.

А пока не приведи господь проспать ночное богослужение, с вечера зачитавшись язычником Вергилием. И ночью тоже надлежало учиться. Учебно-ученические ночные времена. Эпоха, только-только начавшая понимать, что "ученье свет, а неученых тьма". Тьма неученых, подлежащая первому рассеянию стараниями каролингских возрожденцев VIII-IX веков, и едва ли не главным из них (а уж первым, так это совершенно точно) - Алкуином-Флакком. Несколько замечаний по поводу этой эпохи (читайте об этом у Л. Карсавина и М. Гаспарова).

Нас будет интересовать в Каролингском возрождении только эпоха Карла Великого, ибо именно ей принадлежит Алкуин. Это было время культурного синтеза раннего средневековья, отмеченного воссоединением разрозненных сполохов уже мало что значившей греко-римской культуры в безвидных пространствах "темных веков" с культурой нового христианского мира, в котором книжная ученость естественно была привита к народным германо-романским культурным традициям. Исторически неизбежный замысел. И суждено ему было явить себя при дворе Карла Великого, этого замечательного культурного державного Каролинга.

При дворе Карла происходило всяческое. Но глянем лишь на то, что так или иначе можно соотнести со средневековой учительско-ученической книжностью.

Политическое воссоединение Европы королями франков, отмеченное возложением на Карла Великого императорской короны папой Львом III, объективная предпосылка культурной работы эпохи Каролингов. Но это ритуальный знак завершения, лишь санкционировавший то, что уже было, книжную жизнь VIII столетия, с необходимостью обусловленную единством франкской монархии; единством совершенно особого - феодально-церковного типа. Этот тип единства предполагал политическое объединение достаточно самостоятельных все же, сельских с натуральным хозяйствованием, областей имперской - представленной на местах - властью и властью церковных единоначальников. Две опоры государственного единства. Причем церковь была для Карла идеологически предпочтительней. Но светские проводники императорской власти тоже были нужны, а знания у них были куцые. Их надо было учить при непременной опоре, конечно, на культурное духовенство, пополнявшееся в те времена свободно - вне сословных перегородок. Но державное единство, как его понимал Карл Великий, требовало единства иного рода: культурные действия церкви должны быть едины; едиными должны быть не только цели, но и "средства". Перво-наперво начинается выработка учительского канона (канонический текст Библии, свод реформированных литургических обрядов, образцовый сборник проповедей на все случаи гомилиарий... - всё это нужно было подогнать, затвердить, застолбить, встроить во "всеобщее" сознание потребителей). И комиссия при дворе Карла тем и занялась. Занялась она также и тем, чтобы было кому этот канон донести до внимательных ушей.