Марта Финли - Элси Динсмор

Когда же наконец Элси легла на подушку, то должна была признаться себе, что, несмотря на отсутствие отца и то, что она сильно о нем скучает, день этот промчался очень быстро и приятно. Благодаря ее тетушке Аделаиде, которая повезла ее в новый для нее мир, мысли ее были заняты новыми заботами.

На следующее утро она проснулась, как и обычно, рано и, почувствовав себя одиноко, утешилась тем, что скоро получит обещанное письмо, от этого личико ее снова озарилось радостным волнением. Дедушка как всегда неторопливо открыл пакет и достал его содержимое.

— Два письма для Элси? — удивленно сказал он в тот самый момент, когда она почти отчаялась получить хотя бы одно. — Ах, одно от Хораса, понятно, а другое, без сомнения, от мисс Аллизон.

Элси едва могла сдержать свое нетерпение, ожидая, когда он их ей протянет, просматривая и комментируя адреса, марки и так далее. Но, наконец, он подал их ей.

— Бери! Если ты закончила свой завтрак, то лучше беги и прочти их.

— Ох! Спасибо, дедушка! — радостно ответила она, удаляясь с его разрешения.

— Элси повезло сегодня, — заметила Лора, провожая ее глазами. — Интересно, какое она будет читать первым.

— Конечно же от отца, — ответила Аделаида. — Он для нее больше, чем весь остальной мир вместе взятый.

— Это проблема — недостаточное внимание ко всему остальному миру, должна я сказать, — сухо заметила миссис Динсмор.

— Хотя бы даже и так, мама, — тихо ответила Аделаида,— и все же я думаю, есть тот, кто благодарен вниманию Элси.

Аделаида была права. Письмо от мисс Розы осталось без внимания и было почти забыто, в то время как письмо от отца Элси читала и перечитывала с большим удовольствием. В нем содержался интереснейший отчет о его дневном путешествии. Но что было самым значительным и очаровательным для девочки — это то, что оно было полно выражений самой нежной любви к ней.

Затем настало время для ответа, за что она взялась с полным усердием, потому что это было все же новое и тяжелое для нее занятие. Ведь до этого единственным ее корреспондентом была только мисс Аллизон. Однако это было и удовольствие, которое повторялось каждый день, так как ее отец добросовестно исполнял свои обещания. Каждое утро приносили ей новое письмо, пока однажды одно из них не сообщило о скором возвращении его отправителя.

Элси почти обезумела от радости.

— Тетя Аделаида, — закричала она, забегая к ней в комнату, чтобы сообщить радостную новость, — папа написал, что сегодня после обеда он будет здесь!

— Прекрасно, дорогая, мы уже закончили все дела, которые нужно было совершить от него по секрету. Я очень рада, особенно за тебя, — ответила Аделаида, на минутку отрываясь от книги, которую читала, а затем опять увлеклась продолжением, в то время как ее племянница выпорхнула из комнаты. Лицо ее светилось счастьем, а письмо от папы все еще было в руках.

В коридоре она встретила миссис Динсмор.

— Почему это ты бегаешь кругом как сумасшедшая, Элси? — строго спросила она. — Думаю, что ты никогда не научишься двигаться и поступать как леди.

— Я постараюсь, мадам, — ответила Элси, замедляя шаг до такой степени, которая не была бы позорной для женщины в любом возрасте. — Но я была так рада, что папа приезжает домой сегодня, что не могла удержаться от подпрыгивания.

— В самом деле? — и с презрительным движением головы миссис Динсмор прошла мимо нее и вошла в гостиную.

Однажды, когда Элси только еще приехала в Розлэнд, она по своей простоте обратилась к миссис Динсмор «бабушка». Ах, что за выражение появилось на лице несчастной леди! Возмущенно она отвергла этот титул, что произвело неизгладимое впечатление в памяти маленькой девочки, и она никогда не рисковала повторить его опять.

По мере того как приближался час прибытия отца, Элси заняла место возле одного из окон гостиной, которое выходило на улицу. В тот самый момент, когда экипаж появился вдали, она выскочила и остановилась, поджидая его на ступеньке крылечка.

Когда карета повернула на их улицу, мистер Динсмор высунул голову, и первое, что привлекло его внимание, была маленькая, похожая на фею, фигурка его дочери. На ней было одето светло-голубое шерстяное платьице, и темные, с золотистым отливом кудряшки развевались на ветру. Как только экипаж остановился, он выпрыгнул на землю и подхватил ее на руки.

— Мой милый, милый ребенок! — бормотал он, осыпая ее поцелуями и нежно прижимая к себе. — Как я рад опять держать тебя в своих руках!