Славой Жижек - Хрупкий абсолют, или Почему стоит бороться за христианское наследие

Теми же путями лакановская теория десубъективирует противоположность (этического) искупления и милости, а именно удовольствия (или, скорее, наслаждения): между "субъективным" переживанием удовольствия и "объективным" фактом наслаждения существует непреодолимое расщепление — "по ту сторону принципа удовольствия" означает именно то, что я могу быть субъектом наслаждения по ту сторону какого–либо субъективного переживания удовольствия…

Getty J. A., Naumov О . V . The Road to Terror. Stalin and the Self—Destruction of the Bolsheviks. 1932–1939. New Haven; London: Yale UP, 1999. P. 370. Тот же жуткий смех раздается и в другом месте: "Бухарин: Что бы они ни показывали против меня, все это неправда. ( Смех, шум в зале .) Чего вы смеетесь? Ничего смешного". Op. cit. Р. 394.

Кафка Ф . Процесс // Ф. Кафка . Собр. соч. в 3–х т. М.: Художественная литература. Т. 2. С. 148.

The Road to Terror. P. 315–316.

Op. cit. P. 322.

Op. cit. P. 321.

Op. cit. P. 399.

Op. cit. P. 404–405.

Op. Cit. P. 556.

Op. cit. P. 558–560.

Op. cit. P. 558.

Op. cit. P. 387–378.

Op. cit. P. 100.

Более подробный анализ этой ключевой особенности кантовской этики см.: Zizek S . Liebe Deinen Naechsten? Nein, Danke! Berlin: Volk und Welt, 1999.

Cm.: Zupancic A . The Ethics of the Reaf. London: Verso Books, 2000.

Не стоит забывать, что за неделю до Октябрьской революции, когда среди большевиков развернулась горячая полемика, Сталин выступил против ленинского предложения немедленного большевистского переворота, вторя меньшевикам, что ситуация еще "не созрела", что вместо опасного "авантюризма" следует поддержать широкую коалицию всех антицаристских сил.

См.: Badiou A . L'être et l'événement. Paris: Editions du Seuil, 1988.

Cm.: The Road to Terror. Op. dt. P. 480.

Op. cit. P. 481.

См.: Freud S . Psychoanalytic Notes on an Autobiographical Account of a Case of Paranoia, in: The Pelican Freud Library. Harmondsworth: Penguin Books, 1979. P. 211.

The Road to Terror. P. 14.

Ibid.

Cm.: Wilson E . Shostakovich. A Life Remembered. P. 124–125.

Между прочим, Хайдеггер обращается к подобной формулировке, оправдывая свою связь с нацистами: когда он вел семинар в середине 1930–х гг. по логике Гераклита, всем "с ушами, дабы слышать" было ясно, что он наносил разительный удар по нацистской идеологии!

Детальный анализ этих двух уровней см.: Zizek S . The Art of the Ridiculous Sublime. Seattle: Washington UP, 2000.

The Road to Terror. P. 586.

В том, что следует ниже, я полагаюсь на диссертацию Чарити Скрибнера: Scribner Ch . Working Memory (Columbia University, New York, 2000).

Cm.: Lukacs G . Solzhenitsyn. Cambridge: The MIT Press, 1971.

Заслуга Фредерика Джеймисона в том, что он постоянно настаивает на этом пункте.

Здесь обнаруживается слабое место в остальном в высшей степени артикулированной критики "тоталитаризма" Клода Лефорта. В своей недавно вышедшей книге "La Complication. Retour sur le Communisme" (Paris: Fayard, 1999) Лефорт предлагает убедительное опровержение упрощений Франсуа Фюре, подчеркивая то, как множество достижений сегодняшнего либерального консенсуса были приняты лишь в результате коммунистической борьбы, были усвоены этим самым консенсусом после ожесточенного либерального сопротивления (прогрессивный подоходный налог, всеобщее бесплатное образование). Однако перспективы Лефорта сильно ограничиваются его стремлением развернуть чисто политическую логику "демократических завоеваний". Это ограничение не дает ему обосновать собственно феномен "тоталитаризма": он появляется именно тогда, когда политика прямо одерживает верх, он сигнализирует о провале политического агента в деле реструктурализации производственной сферы.

"Foreword by Elle Wiesel" in: Insdorf A . Indelible Shadows. Film and the Holocaust, Cambridge (Ma): Cambridge UP. 1989. P. 11.

Я пользуюсь в данном случае материалами второй главы книги Джорджо Агамбена (Agamben G . Ce qui reste d'Auschwitz. Paris: Rivages, 1999). Между прочим, следы антиарабского расизма в использовании термина "мусульманин" совершенно очевидны: слово "мусульманин", конечно же, возникло, когда заключенные отождествляли поведение "живых мертвецов" с укоренившимся в западном сознании образом "мусульманина" — человека, полностью подчиненного судьбе, пассивно воспринимающего злоключения как результат Божьей воли. Однако сегодня, ввиду арабо- израильского конфликта, этот термин вновь обрел актуальность: "мусульманин" — экстимное ядро, нулевой уровень самого "еврея"…