Михаил Овчинников - Терновый венец болезни. Опыт преодоления рака

Владевшее ею чувство долга и глубокая личная дис­циплина дали ей силы довести работу до предельного часа, минуты, секунды... Час этот пробил, когда на руках и на шее баронессы зарделась зловещая сыпь. М. В. Фельдман заметила ее.

- Баронесса, идите и ложитесь в особой палате... Разве вы не видите сами?

- К чему? Вы же знаете, что в мои годы от тифа не выздоравливают. Господь призывает меня к Себе, но два-три дня я еще смогу служить Ему...

Они стояли друг против друга. Аристократка и коммунистка. Девственница и страстная, нераскаян­ная Магдалина. Верующая в Него и атеистка. Женщи­ны двух миров. Экспансивная, порывистая М. В. Фельд­ман обняла и поцеловала старуху. Когда она рассказы­вала мне об этом, ее глаза были полны слез.

- Знаете, мне хотелось тогда перекрестить ее, как крестила меня в детстве няня. Но я побоялась оскор­бить ее чувство веры. Ведь я же еврейка. Последняя секунда пришла через день. Во время утреннего обхода баронесса села на пол, потом легла. Начался бред. Сонька Глазок тоже не вышла из барака смерти, души их вместе предстали перед Престолом Господним».

Видя этот пример высокого достоинства человека, не будем отчаиваться. К нам всегда протянута любящая Божьярука - стоит только почувствовать это, и болезнь будет переносить гораздо легче. С Божьей помощью, по советам врачей, надо найти то, что поможет мне лич­но - и с физической, и с моральной, и с духовной сто­роны.

Итак, с молитвой, двинемся в этот трудный путь.

Наверх

Раннее утро ...

Готовимся к началу Божественной Литургии, с клироса слышно тихое чтение 3-го часа. В алтарном окне монастырского храма иконы Божией Матери «Всех скор­бящих Радосте» Господь пишет такой дивный пейзаж, что глаз не оторвать!

На востоке, у самого края земли загорается зарево просыпающейся бесконечной Вселенной. Между горячими фиолетово-багряными переливами утренних туч проглядывает небо, незаметно переходя в теплую лазурную даль. Вот оно - то ощущение, о котором невозможно иначе сказать, как - Благодать Господня!

После 6-го часа, разбудив утреннюю полудремную тишину, возвышенно и торжественно зазвучал трезвон: «яко да в cu слышащие звенение его, во дни или в нощи, возбудятся к славословию имени Святаго Твоего» [6] .

Окидываю взглядом алтарь: все ли готово для встре­чи с Тайнами Христовыми? Слева торжественно замер жертвенник, трепетно мерцают разноцветные лампад­ки, потрескивают на Престоле большие свечи, освещая Евангелие, из-под которого голубеет Илитон с Антиминсом[7]. Все стоит на своем месте, как пред Великим парадом чествования Иисуса Христа. Мир замер в ожида­нии начала умилостивительного воспоминания о Сыне Человеческом. Но как же трудно оторвать свою мирскую плоть от вознесения души к благодатному бессмертно­му блаженству!

- Господи, помоги мне, недостойному и болящему, свершить благодарственное хваление Спасителю Мира и преподать людям таинственную жертву Тела и Крови Христовой.

А плотяное сердечко все равно тихонько стонет о личном:

- Боже, если Тебе это угодно, сними, утиши скорби и тяжести моей болезни!..

Затихает колокольный звон, храм заполняет такая тишина, которую не ощутишь больше нигде. В вытяну­тых руках поднято Евангелие, оно плывет над Антимин­сом, будто изображая над ним крест.

«Благословено Царство, - звучит прославление Свя­той Троицы, - Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков!»

«Аминь», - совсем по-неземному переливаются го­лоса монастырских певчих.

«Миром Господу помолимся», - взывает Святая Цер­ковь по всей Вселенной Вседержителя.

«Господи, помилуй!!!» - просят людские сердца, примирившиеся со всеми, не имеющие ни на кого гнева иль вражды.

И я ощущаю, как от этой совместной, необыкновен­но мощной молитвы всей Церкви укрепляется и мой немощный, ослабевший от испытаний дух.

Помоги нам, Боже...

Наверх

В субботний вечер в отделении онкологической кли­ники ощущается какое-то незримое облегчение. Каза­лось бы, непонятно почему: в воскресенье больные не освобождаются от своих утомительных, надоевших бо­лезней, не уходят и навязчивые размышления о них. Просто в этот день мы все свободны от разговоров с врачами, которых и ждем и боимся одновременно: ведь они всегда страшат неприятными «сюрпризами». Пото­му-то мы так по-детски радуемся краткой воскресной свободе.