Андрей Кураев - Трудное восхождение

Поэтому, “если не принимать в расчет Божий промысл, а пытаться делать чисто человеческие расчеты, можно сказать, что то, какой будет религиозная карта России через десять лет, зависит от одного-единственного фактора: финансового. Та Церковь или секта, у которой финансовая подпитка будет регулярнее и мощнее, купит больше времени на телевидении, больше газет, больше чиновников… “Будут брошены все силы, миллиарды золота, лишь бы погасить пламя русского возрождения”,— предупреждал еще в 1989 году человек, не понаслышке знающий отношение протестантской Америки к России, глава Русской Зарубежной Церкви митрополит Виталий. Дезинтеграция России (а также России и Украины, России и Белоруссии, России и Молдавии) до тех пор не будет полной, пока она не станет религиозно мотивированной.

Россия до тех пор будет сохранять потенции к воссоединению и возвышению, пока религиозная энергия русских будет идти в одном направлении. Именно поэтому те, кто не заинтересован, чтобы Россия “встала и возвышалась”, заинтересованы в том, чтобы христианская Россия не была едина. Ни одной конфессии (даже баптизму) не будет позволено стать действительно религией большинства, а чем больше энергии религиозных людей будет уходить на выяснение их отношений между собою, тем менее значительно будет присутствие духовного фактора в политике.

Субъективные намерения очередного евангелизатора России — это одно.

А объективные последствия религиозной “колонизации” — нечто иное.

Американский госдепартамент вряд ли когда-нибудь выступал с заявлением, что у США нет своих национальных интересов в России, а самый естественный из этих интересов — устранить конкурента. И самый успешный способ устранения — это такое его перевоспитание, в ходе которого он начинает считать, что его интересы тождественны с интересами нового “старшего брата”. И вот уже молодое поколение россиян в соответствии с убеждением “США — ум, честь и совесть нашей эпохи” выбирает “общечеловеческие ценности” в лице пепси-колы и Билли Грэма.

И здесь уже человек, чувствующий хоть какую-то ответственность за пути России, должен спросить: а к чему же вдобавок к социальным и национальным конфликтам, раздирающим российское общество, взращивать и религиозный конфликт? Политик не может исходить из убеждения, что он живет в обществе идеальных людей. Реальность такова, что религия легко становится школой ненависти к тем, кто верит иначе. А русские очень серьезно относятся к своим религиозным взглядам (во всяком случае, те, у кого эти взгляды есть). Я не говорю, что баптисты будут рушить православные храмы или православные пойдут громить протестантские стадионы. Но чем больше в России будет протестантов — тем больше будет людей, которые на каждом шагу будут встречать раздражающие их знаки присутствия отвергнутой ими веры и культуры. В свою очередь, могу засвидетельствовать, что православный не очень уютно себя чувствует в вагоне метро, оклеенном баптистскими листовками. И эта исподволь провоцируемая раздраженность будет выплескиваться затем и по другим поводам в виде крайнего политического радикализма (скорее всего крайне левого у протестантов и крайне правого у православных).

Кроме того, никто еще не озаботился вопросом о том, найдут ли протестанты modus vivendi с мусульманами. Православные, худо-бедно, научились жить в одном городе и на одной улице с мусульманами. Но это мирное сосуществование установилось в результате негласного раздела “сфер влияния”: православные занимаются духовной работой с людьми традиционно христианских народов, а мусульмане работают в нациях традиционно исламских, без попыток взаимного прозелитизма.

Протестанты, естественно, обвиняют православных в миссионерской пассивности и полны решимости привести к общему баптистскому знаменателю не только Россию, но и Среднюю Азию и мусульманское Поволжье.

Не случайно поэтому в Молдавии и Армении (как и в Киргизии и Узбекистане) уже наложены ограничения на деятельность протестантов: они могут собираться в своих общинах, но им не разрешается использовать для проповеди государственные и общественные центры и институции. Армянский парламентарий так мне пояснил смысл соответствующего постановления; “Мы слишком маленькая нация, чтобы позволить себя еще расколоть”.

От российских властей не скоро дождешься гибкой и умной религиозной политики.

Человеку, который сознательно и выстраданно решил уйти из Церкви, никто не должен мешать. Это его боль, его трагедия, его неудача (и наш грех). Я знаю людей, для которых в силу их жизненного пути и характера органичнее быть протестантом, чем православным. И они сами найдут свою дорогу.