Михаил Богачёв - Веянье звёздной управы

Первая полная публикация стихов Михаила монаха (в миру Александра Богачёва). Все кто знает или знал отца Михаила, отошедшего в мир иной 27 апреля 1998 года, сохраняют (схоронили) в душе своей его радостный, приветливый и добрый облик.

Стихи его это как бы материализация того ускользающего в памяти нашей его облика, поэтому я дерзаю их публиковать с прямым указанием имени автора. Стихи приводятся здесь без какой-либо редакции, правки или критического издания.

Издатель Олег Шведов

Примечание создателя электронного файла книги.

Текст оригинала книги изобилует — с моей точки зрения — орфографическими, пунктуационными, некоторыми смысловыми непонятностями. В некоторых, возможно, присутствует поэтическая мысль автора, его смыслословие, словообразование. Издатель — по его словам — и йоты не изменил. Я, при создании файла Word и FB2, решился отредактировать текст. Подчёркиваю это.Всем, кто заинтересуется поэзией отца Михаила, обязательно ознакомление с его стихами в электронном документе книги в DJVU-файле. Книгу во всех трёх форматах — FB2, Word (docx), DJVU — я выложил на Либрусеке.

Прошу прощения за моё дерзновенное обращение с текстом издания.

Терять не много надо, чтоб уметь

Считать на пальцах.

Раз.

Я размышляю.

Размышлять

Меня учили скверы Петроградской.

Из зоопарка, помню, вонь и смрад

Идут, обнявшись, и бубнят под нос мне:

“Там звери, звери. Понял? Ну, а ты,

Ты чистишь утром зубки, моешь руки?”

Ещё б не мыть! Соседский керогаз

Свистит во всю, а наш никак не хочет,

Мать суетится, трёт его, как будто

Сто тысяч джинов вызовет сейчас

Или разбудит Этну. Это утро.

Здесь женщины не будет — только мать.

Она умела до меня вставать

И раньше солнца. Золотистый веник,

Распарив, она комнату мела,

Летала от поднявшихся пылинок

И молода была и так мала,

Что в золотое облако с поминок

Скользнула и оставила меня.

Ах, мама, мама, драгоценный пух,

Дорогою незримой пуповины

Иду к тебе я с головой повинной

За чередой танцующих старух.

Мама дальше края где-то,

В чернозём и пыль одета.

Дальняя день ото дня

Не достанет до меня.

Я грызу кору земную,

Лютую, сторожевую.

Всё взяла, всё замела,

Умерла и спит зима.

Дети крутят головой,

Как цветочек луговой.

Кто вам мать, родня земная?

Балуют, не вспоминая.

Смерть, одна ты — камень вечный,

Не поднять тебя на плечи.

Она была всегда, а тело

Всего лишь за собой водила.

Его обманывала дева

Во всём, что в тело воплотила.

А он угадывал покровы

И полнил ими лес и долы,

Покуда не дошло до крови

И до юдоли.

Река от осени мелеет

По слизь придонную амфибий.

Кто путал волосы Елене?

Кто гимны восклицал Афине?

Теперь — последняя держава —

Она вернёт себе, что жило,

Что выносила и рожала,

Что от земли не отторжимо.

В небе вызрела звезда.

Отчего ты хороша?

“Оттого, что навсегда

Загораюсь, не дыша!”

Я под ней и сам белею,

Мне дорога в рот влилась.

Слово выронил — беднею,

Пыль взвилась и улеглась.

Кто одна во тьме зажглась?

Но над нею больше власть.

Утро кожу обольёт —

О, Даная, я свободен!

Ночь легла на небосводе

(О, Даная, я — свободен!) —

Звёздным телом обовьёт.

Полдень вышел из боков

Полногрудых. Ясен

Сад стоит прекрасен.

От жуков и пауков

Из неясных пятен

Сад стоит приятен.

Племя было птиц и тел,

Было сыто горло

От корней и ора.

Если воскресить, кто пел

От корней и ора

Сергей и Георгий.

Пылью, пылью павших тел

Золотой вначале

Сад стоит печален.

Подбери — не подберёшь,

Павшей кожей сад хорош...

Бродит безразличен

По крестикам птичьим.

В дороге, пляшущей над корнем,

В дороге, плачущей над корнем,

Вот подорожник — знамя скорби,

Вот одуванчик — жар любви.

Стелется плащ её по весям,

Стелется плач её по весям,