Андрей Критский - Творения

Мария же яко прииде, идеже бе Иисус, видевши Его, паде Ему на нозе, глаголющи: Господи, аще бы, еси был зде, не 6ы умерл мой брат. Имея одинаковыя чувства с сестрою, одинаковыми приветствует и словами. Смотри, как много в короткое время делает тогда Мария. Встречает как Бога, припадает дерзает, объявляет, что умер Лазарь. И не только сие, но и что в отсутствие только Его могла случиться преждевременная смерть, говоря, что Он тогда уже пришел, когда время сделало недействительным всякое врачевство, как бы отвергаемое смертию. Из сего можно заключать, что она приняла Его за Бога, и как с Богом говорила, хотя и погрешила в словах: Аще бы еси был зде. — Иисус убо, яко виде ю плачущуся, и пришедшыя с нею Иудеи плачущия, огорчися духом, и возмутися Сам, и рече: еде положисте его? Не сказал: Пойдем ко гробу, дабы не показать прежде времени, что Он хочет произвести чудо. Где положисте его? Вас говорит, спрашиваю, которых хочу иметь свидетелями. Сами идите, и покажите гроб. Где положисте его? Нарочно показываю незнание, дабы обличить вас в неведении. Где положисте его? Не потому Он спрашивал, что не знал, но поелику хотел более расположить к чуду присутствующих. Ибо мог ли не знать, где положен был Лазарь, Тот, кто знает Отца столько, сколько Отец знает Себя; в ком сокрыты все сокровища премудрости и ведения? Не должно ли сказать, что здесь Он показывает Себя человеком, изображая в Себе наши несовершенства? Ибо незнание и от него происходящия ощущения нам принадлежат, а не Тому, кто знал все прежде, нежели что–нибудь было. Ибо хотя Он принял на Себя все свойства нашей природы, однакож только те, которыя были удалены от греховной нечистоты. Сквернам, приставшим к природе от чувственнаго вожделения, или испорченности ея, Он не был причастен. Он был безсквернен и неподвержен страстям; принял на Себя всю природу нашу, не изменяясь в Божестве своем. Разве можно положить, что Слово приняло на Себя все несовершенства природы нашей по усвоению, будучи весьма удалено от них по существу своему. — Где положисте Его? Не от незнания вопрошает. Иначе как Он, будучи в дальнем разстоянии от места, мог бы сказать: Лазарь умре? — Где положисте его? Для того, говорит Он, Я спрашиваю, дабы придать большую достоверность чуду. И думать надобно, что многие от радости спешили показать место, где положен Лазарь.

Глаголаша Ему: прииди и виждь. Прослезися Иисус. Прослезился, как человек: жалея не о Лазаре, но об Иудеях. Ибо Он пришел воскресить перваго, и потому безполезно было бы плакать о том, кто должен воскреснуть. А об Иудеях по истине надлежало плакать, поелику Он предвидел, что и по соделании чуда они останутся в своем неверии. Прослезися Иисус. Показал нам пример, образ и меру, как мы должны плакать об умерших. Прослезился; видя повреждение природы нашей, и безобразный вид, какой дает человеку смерть. Глаголаша убо Жидове: виждь, како любляше его. Смотри, и здесь зависть и враждебный дух. Виждь, како любляше его. Любимый любил. И справедливо. Аз, говорит, любящая Мя люблю. — Виждь, како любляше его. Сии слова некоторым образом происходили от удивления, но вместе и от зависти; так что некоторые сказали: Не можаше ли сей отверзый очи слепому, сотворити, да и сей не умрет? Но если Он отверз очи слепому, то почему же вы тогда не верили, и поносили Его? За чем предлагали безпрерывную цепь вопросов прозревшему, спрашивая, допрашивая, кто и откуда, и каков исцеливший, и чем отверз очи твои? Теперь как бы невольно признаетесь, что Он отверз очи слепому! И поелику одно чудо подтверждает другое, вы не принимаете ни того ни другаго. Так свойственно поступать Иудеям! Ибо когда они не огорчали Христа? Когда оставляли свое неверие, видя столь великия, и столь многия знамения?

Иисус же паки скорбя, прииде ко гробу. Бе же пещера — мрачное сердце Иудеев, и камень лежаше на ней — грубое и жестокое неверие. Глагола Иисус: возмите камень. Тяжелый — непослушания — отвалите камень, дабы извлечь мертвенное из буквы Писания. Возмите камень — неудобоносимый ярем Закона, дабы могли принять животворное Слово благодати. Возмите камень — покрывающий и отягощающий ум. Я и Сам мог бы отнять камень, но чтобы вы почувствовали зловоние, Я препоручаю самим вам отвалить камень от гроба. Возмите камень. Дабы вы засвидетельствовали, что сами отвалили и камень гроба. Возмите камень вы, Иудеи, не Мои ученики; дабы не заговорили на другой день, как о слепце: Не сей ли ест? не он ли? — и не сказали, что Я вместо сего воскресил другаго. Возмите камень, если хотите видеть великое чудо. Глагола Ему сестра умершаго Марфа: Господи, уже смердит: четверодневен бо есть. Ибо он четыре дня лежал во гробе, в продолжение которых надлежало повредиться умершему. Уже смердит: четверодневен бо есть. Слова неверия и сомнения. Впрочем необыкновенным чудесам всегда почти предшествует неверие. Уже смердит. Сказала сие Марфа, ощутив запах, когда подняли камень. Хотя слова происходили не от веры, однако относились к достоверности чуда, дабы не оставалось никакого сомнения в том, что тело пришло в разрушение. Господи, уже смердит. Не приближайся, говорит, дабы не почувствовать Тебе смрада. Уже смердит. Миро благовонное, не приступай к трупу зловонному. Господи, уже смердит. Слова жены возвеличивают чудо. Глагола ей Иисус: не рех ли ти, яко аще веруеши, узриши славу Божию? Сие сказал Он, как бы укоряя ее. Ибо из неправильных возражений ея, видно, что она не совсем свободна была от сомнений.