Квинт Тертуллиан - Против Маркиона в пяти книгах

1. Это был наш краткий ответ на твои «Антитезы». Перехожу теперь к разбору Евангелия — не «иудейского», [904]конечно, но понтийского — местами фальсифицированного, <���перехожу> к тому, как оно было подготовлено, к его истории, с которой и начинаем. [905]Мы, прежде всего, утверждаем, что авторами евангельского документа были апостолы, которым сия обязанность возвещения Евангелия была назначена Самим Господом. Если среди них и были апостольские мужи, [906]однако не одни лишь они, но вместе с апостолами [и те, что были после апостолов,] [907]ибо проповедь учеников могла бы быть заподозренной в стремлении к славе, если бы ее не поддерживал авторитет учителей, более того, авторитет Христа; авторитет, который сделал апостолов учителями. 2. В самом деле, в нас вложили веру: из апостолов — Иоанн и Матфей, вновь воспламенили ее: из апостольских мужей — Лука и Марк, основывающиеся цг тех же самых принципах в том, что касается одного Бога–Творца и Его Христа, рожденного от Девы, исполнения Закона и пророков. Не имеет значения, что <���в Евангелиях > разное расположение повествований, лишь бы было согласие в сущности веры, в чем <���у них> с Маркионом согласия нет. 3. Маркион, со своей стороны, Евангелию, своему, конечно, никакого автора не приписал, словно бы не было позволено тому <���еретику> придумать название, кому было не зазорно извратить саму сущность. И я бы уже здесь мог остановиться, утверждая, что не следует признавать сочинение, которое не подымает чела, которое не проявляет твердости и не обещает надежности ни полным названием, ни необходимым указанием автора. 4. Но мы предпочитаем вступить в борьбу на всех участках и не пренебрегаем ничем, что может рассматриваться как нам полезное. Ведь и из тех составителей <���Евангелий>, которые у нас есть, Маркион, кажется, выбрал для заклания Луку. Но Лука не апостол, но апостольский муж, не учитель, но ученик, меньший, конечно, чем учитель; [908]настолько, во всяком случае, позднейший, насколько <���он> последователь более позднего апостола — без сомнения, Павла, так что, даже если бы Маркион издал свое Евангелие под именем самого Павла, для веры было бы недостаточно одного лишь документа, лишенного поддержки <���Павловых> предшественников. 5. Потребовалось бы также то Евангелие, которое Павел получил, которому он поверил и пожелал вскоре, чтобы с этим Евангелием согласовывалось его собственное Евангелие; ведь ради того он пришел в Иерусалим для знакомства и совещания с апостолами, чтобы случайно не подвизаться напрасно, [909]т. е. чтобы верить согласно с ними и благовествовать согласно с ними. Наконец, когда он со знатоками вступил в общение и пришел к согласию относительно правила веры, они соединили свои десницы, а затем распределили проповеднические обязанности, дабы они < шли> к иудеям, Павел же — и к иудеям, и к язычникам. [910]Итак, если сам тот, кто просветил Луку, просил авторитета своих предшественников для своей веры и проповеди, насколько сильнее я буду требовать для Евангелия от Луки авторитета, который был необходим для Евангелия его учителя?

1. Другое дело, если у Маркиона таинство христианской религии берет начало от ученичества Луки. Впрочем, если оно восходит к более раннему времени, то имеет, конечно, уже аутентичное обеспечение, благодаря которому оно дошло до Луки, дабы Лука мог быть принят посредством его свидетельства. 2.Но ведь Маркион, натолкнувшись на Послание к Галатам Павла, бичующего даже самих апостолов как тех, кто неправильно подступает к евангельской истине, [911]и вместе с тем обвиняющего неких лжеапостолов, [912]извращающих Христово Евангелие, силится ниспровергнуть те Евангелия, которые принадлежат собственно апостолам и выходят под их именем или под именем апостольских мужей, чтобы, надо думать, достоверность, которую у них отнимает, придать своему Евангелию. 3. Что же, даже если <���Павлом> были обвинены Петр, Иоанн и Иаков, которые почитались столпами, [913]причина этого была очевидна: создавалось впечатление, что они изменяют совместную трапезу из–за лицемерия. [914]Однако, поскольку сам Павел стал всем для всех, дабы приобрести всех, [915]и у Петра мог быть такой замысел совершения чего–либо отличного от того, чему он учил.