Михаил Аронович Асман - Линия жизни

Подтверждение огромного влияния «Рацона» Мудрецов на мироздание мы находим в Талмудической Агаде и Мидрашах.

Однажды возник большой спор между учеными по закону о «чистом» и «нечистом». Рабби Элиэзер был одного мнения, прочие ученые другого. Каких доказательств ни приводил раббиЭлиэзер, ученые оставались при своем.

– Слушайте же! – воскликнул раббиЭлиэзер. – Если мнение мое верно, пусть, вон то рожковое дерево подтвердит мою правоту!

В ту же минуту невидимою силой вырвало с корнем дерево и отбросило его на сто локтей.

Это, однако, не убедило его противников.

– Чудо с деревом не может служить доказательством, – заявили они.

– Если прав я, – сказал далее рабби Элиэзер, – пусть ручей подтвердит это!

При этих словах вода в ручье потекла обратно.

– И ручей ничего не доказывает, – настаивали на своем ученые.

– Если прав я, пусть стены этого здания свидетельствуют о моей правоте!

Накренились стены, угрожая обрушиться, но прикрикнул на них рабби Иошуа: «Там, где ученые спор ведут, не вам вмешиваться!» И стены, из уважения к рабби Иошуа, не обрушились, но, из уважения к рабби Элиэзеру, и не выпрямились, – так навсегда и остались в наклонном положении.

– Пусть, наконец, само небо подтвердит мою правоту! – воскликнул раббиЭлиэзер.

Раздался Бат-Кол (Божественный Голос):

– Зачем противитесь вы словам Элиэзера? «Закон всегда на его стороне».

Встал рабби Иошуа и говорит:

– Не в небесах Тора. Мы и Бат-Колу не подчинимся!

Встретился после этого рабби Натан с пророком Элиагу и спрашивает:

– Как отнеслись на небе к этому спору?

Отвечает Элиагу:

– Улыбкою озарились уста Вс-вышнего – и Господь говорил: «Победили Меня сыны мои, победили Меня!»

Рассказывают, что в тот же день все, что рабби Элиэзером признано было «чистым», было собрано и сожжено, после чего ученые торжественно провозгласили его отлучение.

Возник вопрос: кому идти объявить об этом самому рабби Элиэзеру опасаясь того, что, распаленный гневом, раббиЭлиэзер мог бы накликать на всю страну неисчислимые бедствия.

Требовалось, по крайней мере, чтобы пошел человек наиболее достойный и уважаемый. Пойти решился рабби Акива.

Облачившись, в знак печали, в черные одежды, он пришел к рабби Элиэзеру и сел в четырех локтях расстояния от него.

Спрашивает раббиЭлиэзер:

– Акива, что особенного произошло сегодня?

– Мне кажется, – отвечает раббиАкива, – что твои товарищи удалились от тебя.

Услышав это, разорвал на себе одежды рабби Элиэзер, снял обувь и опустился на землю. Горячие слезы обиды и гнева полились из глаз его. И опасения оправдались – тяжелые бедствия обрушились на страну: целая треть масличного урожая погибла; пропала также треть посева на пшеничных и ячменных полях. Даже тесто в руках у месильщицы как-то размокало и разлезалось. Великие бедствия произошли в тот день: куда ни взглянет рабби Элиэзер, все выгорало как от пожара.

Сам патриарх рабан Гамлиель едва избег смертельной опасности. Как раз в тот день, он находился в плавании. Совершенно неожиданно поднялся ужасный шторм, грозя потопить корабль. «С чего бы это? – стал размышлять рабан Гамлиель, – не иначе как из-за рабби Элиэзера». И воззвал он к небесам:

– Господи! Ты ведаешь, что не ради своей славы и не ради славы предков моих поступил я так, но только для прославления Тебя, Господи, дабы не усиливались разногласия и распри среди Израиля.

Прекратилась буря; море успокоилось.

Имма-Шалом, жена раббиЭлиэзера, – она же сестра рабана Гамлиеля, – все время следила за тем, чтобы не давать рабби Элиэзеру пасть ниц во время молитвы. Ибо знала она, что такая молитва его всегда вызывала грозные бедствия для его противников.

Но случилось так, что к дому их подошел нищий, и она отлучилась на одну минуту, чтобы подать милостыню. В это время, терзаемый невыносимою скорбью, пал рабби Элиэзер на лицо свое, изливая в горьких мольбах своих душевные муки.

Вернувшись в комнату и увидя это, Имма-Шалом воскликнула:

– Встань, Элиэзер! Брат мой уже убит тобою!

И в ту же минуту раздались звук рога (и голос) из дома патриарха: «Умер рабан Гамлиель!»

Спрашивает жену рабби Элиэзер:

– Как предугадала ты его смерть?

– Еще от деда, – отвечает Имма-Шалом, – в нашей семье сохранилось предание: все врата небесные время от времени закрываются, и только врата для жалоб невинно скорбящих всегда остаются открытыми.

(Бава-Меция, 59)

Для обозначения денег в Торе используется два разных слова: Это «кесеф» и «дамим». Ну с «кесеф» все относительно ясно, это серебро. А вот что такое «дамим»? Слово «дамим» имеет корень «дам» - кровь. И по мнению наших Святых Учителей обозначает собой золото. В соответствии с каббалой Аризаля, серебро относится к сфире Хесед (доброта, милосердие),а золото к сфире Гвура (строгость, справедливость). И цвет Хесед-белый, а цвет Гвура- красный. Из планет – сфире Гвура соответствует «Маадим» (Марс), Хеседу - планета «Цедек» (Юпитер). Сами же деньги, без разделения на золото и серебро соответствуют сфире Малхут- (Царство) и планете Земля. После такого глубокомысленного и малопонятного вступления давайте попробуем глубже понять саму концепцию влечения человека к золоту. С одной стороны, если золото-это кровь, то становиться понятно, почему именно деньги оказывают такое влияние на весь наш мир. Ведь именно кровь обеспечивает кислородом и необходимыми веществами каждый орган в организме человека. С другой стороны, мы знаем, что все войны, по каким бы поводам они не начинались, ведутся из-за денег. Именно поэтому над золотом властвует Маадим- планета войны.