Александр Берзин: Калачакра, тантра, и ее связь с Миром во всем мире

Внешне, не-по-индийски-говорящие вторженцы относятся к последователям конца 10-го века мессианских форм ислама, которые заявят о мессии Маади, как о своем политическом и духовном лидере. Маади объединит и будет править исламским миром, воссоздаст исламскую чистоту и обратит данный мир в ислам до прихода Даджала /Dajjal/ (исламская версия антихриста), второго прихода Христа (который исламский пророк), апокалипсиса, конца мира, и последнего суда.

В конце десятого века - период, когда учения Калачакры впервые появились в Индии - правители мусульман аббасид /Abbasid Muslims/ в Багдаде и их вассалы опасались нападений от исламских империй, имеющих схожие амбиции. В особенности они боялись вторжения от их главных соперников, египетской Империи Фатимид /Fatimid Empire/ и их вассалов в Мултане (центральный Пакистан). Подобный страх был главенствующим настроением того времени, согласно широко распространенному поверью, что мир "придет к концу" через 500 лет после Мохаммеда - в начале двенадцатого столетия.

Основываясь на историческом контексте литературы Калачакры, неподобающе заключать, что буддизм в то время был антииндуистским, антиисламским, антихристианским и так далее. Буддизм просто отвечал духу того времени [на территории] от среднего востока до северной Индии к концу десятого века. Перед лицом широко распространенных страхов вторжения, апокалипсической битвы и конца света, и популярной пре-оккупации с последующим приходом мессии, Калачакра представляет ее собственную версию предсказания.

Перед лицом угрозы, Калачакра рекомендовала тактику, которой уже следовал индуизмом и правление мусульманских аббасидов. Тактика состояла в том, чтобы показать, что буддизм также имеет открытые доктринальные двери для включения других религий внутрь его сферы. Сущностный базис, на котором мульти-культурное общество должно держаться с тем, чтобы встретить лицом к лицу угрожающее вторжение - религиозная гармония среди его [общества] народа. Введение других в мандалу Калачакры символизирует эту готовность к согласию. Так или иначе, как это было в случае индуизмом и исламом, причастность тактики короля Шамбалы была в том, что буддизм предлагал глубочайшую правду.

Отображение [литературой] Калачакры неиндийских пророков и ее предсказания будущей войны с их последователями должна пониматься в этом историческом и культурном контексте. Вопреки рекомендованному образу действий, как буддийские лидеры, так и мастера того времени на самом деле начали массовую компанию по "обращению" с тем, чтобы привести индусов и мусульман в свою паству. Никто не держал инициацию Калачакры с подобными устремлениями в уме, также не начинал священную буддийскую войну.

Обе, буддизм и библейская, религии толерантны другим вероисповеданиям. Обе также проводили силовые и тонкие кампании по "обращению", хотя каждая использовала различные методы. Библейские религии развязали священную войну, тогда как король мистической земли Шамбалы объединил небуддистов внутрь мандалы посредством демонстрации психических сил. Библейские религии использовали экономические стимулы как тонкие средства для обращения, тогда как буддизм использовал дебаты логики.

Является ли живое описание Калачакры объединения людей Шамбалы в одну "ваджра касту" под зонтом буддизма скорее описанием того, что должно было быть полезным и необходимым в средней Азии и индийском субконтиненте с девятого до одиннадцатого веков, или это безвременной совет? Раскрытая людьми, членами всех религий, вселенская мудрость переформирует духовные ценности их вероисповеданий с тем, чтобы избавить угрозы для их общества; является ли оптимальной защитой рекомендация практиковать буддизм как можно большему количеству народа?

Будет трудно защищать эту позицию, как в отношении только лишь к вышеупомянутому историческому периоду, так и в отношении основного совета, без того чтобы не быть при этом шовинистом. Беспристрастное заключение, таким образом, признать, что тон легенды о Шамбале, в самом деле, шовинистский, между тем понимаемый, как данный по обстоятельствам того времени. Из этого не следует, как бы то ни было, что буддийские учителя в наши дни должны быть или являются шовинистическими, когда представляют буддизм небуддийской аудитории.