Алексей Маслов - Лучшие притчи дзэн - обычные истории о людях необы­чайных

И вот однажды встретившись, монах, который жил на верхнем этаже храма, спросил монаха, который жил на нижнем этаже:

— Мы давно не виделись. Хотел бы знать, чем сейчас ты занимаешься?

— Я занят тем, что строю круглую без единого зазора пагоду, — ответил монах с нижнего этажа.

— О, и я как раз подумывал построить такую же пагоду без зазоров, — радостно сказал монах с верхнего этажа. — Могу ли я посмотреть на твою пагоду?

— Ох, как неудачно! — воскликнул монах с нижнего этажа. — Что же ты мне раньше не сказал? Мою пагоду могут позаимствовать другие люди!

— Не страшно, — уверенно сказал монах с верхнего этажа. — Достаточно, что ты позволишь одному мне посмотреть на нее!

Путы спадают

«Достаточно, что ты позволишь одному мне посмотреть на нее!» Исток уверенности в себе чаньского последователя лежит в устойчивости чаньского сердца. Эта самоприрода чаньского сердца, что не имеет изъянов и недостатков, — не является ли истоком сооружения пагоды, что без швов.

Ну а в обычной жизни — разве не так?

Если внимательно вдуматься, то твоя уверенность в себе приходит именно из познания собственного сердца.

Примечание

«Пагода без зазоров» — особый тип пагоды: абсолютно круглой, без острых углов, без зазоров и швов ( уфэн та ). Сооружение такой пагоды было весьма сложным делом и считалось, что человек только в чистом и спокойном состоянии сознания может сделать ее.

Приход созерцания

Жил при династии Поздняя Тан монах Баофу. Но вот пришла ему пора отойти в мир иной, он собрал всю общину и обратился к ней:

— Силы мои уже на исходе, думаю, что настало время мне умирать.

Ученики и духовные последователи монаха, услышав это, принялись наперебой переубеждать его: «Ваше священное тело еще полно сил!», «Ваши ученики еще так нуждаются в Ваших наставлениях», «Наставник должен жить вечно, чтобы нести людям свет учения Чань».

Но тут из толпы вышел один ученик и сказал:

— Если срок уже пришел, что для Вас будет лучше — уйти или остаться?

— А как ты сам считаешь лучше поступить? — спокойным и ровным голосом спросил наставник Баофу.

— Жить или умереть — и то, и другое хорошо. Мне все равно, останетесь Вы жить или умрете. Это должны решить Вы. Если позволить всему происходить в соответствии с обстоятельствами, то сейчас лучше уйти, — кротко ответил ученик.

— Даже не знаю, как ты мог заранее подслушать то, что хотело сказать мое сердце, — рассмеялся монах.

С этими словами, он сложив руки на груди, отошел в нирвану.

Путы спадают

«Жизнь — прекрасна, а смерть — ужасна» — сколь банально это изречение! А вот «не рождаться и не умирать» — уточненная чаньская мудрость.

Чаньский путь заключается в том, чтобы, не отбрасывая ни жизнь, ни смерть, преодолевать и то, и другое. Люди, стоящие на пути просветления, самыми разными способами доказывают это. А поэтому, лицом к лицу сталкиваясь со смертью, они продолжают пребывать в покое и отсутствии волнений, чего не скажешь об обычных людях.

А ведь и в каждом из нас тоже есть хотя бы часть того мудрого сердца, что дает чаньское просветление, мы лишь очень привязаны к этому миру.

Приход созерцания

Чаньский наставник Удэн после того, как получил тайную передачу и полную инициацию, стал настоятелем монастыря Дашусы — «Великой нирваны» в городе Учане.

Однажды, когда община собралась на проповедь, настоятель попросил всех успокоиться, а затем спросил:

— Покой — это наступление тишины. Так куда же сейчас ушли все звуки?

Со своего места поднялся один монах и указал пальцем себе на голову. Настоятель сказал: «Берегите себя!»

На следующий день этот же монах пришел в келью настоятеля за личными наставлениями.

Наставник Удэн, увидев, что он пришел, развернулся лицом к стене и, сквозь зубы, произнес:

— Мне, старому монаху, уже два-три дня как нездоровится, если есть здесь рядом со мной — «Великой добродетелью» — какое-нибудь лекарство, дай немного его мне.

Монах увидел, что у изголовья кровати настоятеля стоит какой-то чистый пузырек. Похлопав рукой по пузырьку, он спросил:

— Откуда появился этот пузырек?

— Он принадлежит старому монаху, а где тот, что принадлежит «Великой добродетели»?

— Он принадлежит Вам, он принадлежит мне!

Путы спадают

«Он принадлежит Вам, он принадлежит мне». Изначальное сердце всех людей — едино, оно одинаково у монаха, и у меня. Так как же два могут быть не одинаковыми?