Бхиккху Бодхи - Сборник лекций

Два элемента ниббаны

Достижение ниббаны происходит в две стадии. Эти две стадии называются двумя элементами ниббаны. Первый — ниббана с остатком. Другой — ниббана без остатка. Элемент ниббаны с остатком — состояние ниббаны, достигнутое арахантом (освобожденным) в этой жизни. Это уничтожение жадности, ненависти, неведения и всех других скверн. Остаток, который остается в араханте — это пять совокупностей, которые и составляют его индивидуальность в нынешнем существовании, психофизиологический организм — результат прошлых существований. После достижения ниббаны его ум и тело продолжают существовать до конца его существования. Вторая стадия достижения ниббаны называется элементом ниббаны без остатка. Этот ниббана осуществляется арахантом после оставления тела — того, что называется смертью.

Смерть араханта — это последний и полный выход из обусловленного существования. Он не приводит к новому рождению. Это его личный опыт, и арахант видит только прекращение процесса, а не смерть своего эго. Этот опыт не воспринимается им в терминах «я», «моё». На этой стадии оставшиеся пять совокупностей завершают свое существование.

Достигнув освобождения уже при жизни, арахант продолжает выполнять необходимые жизненные функции. Он спит, пробуждается утром, принимает пищу, разговаривает, выполняет различные обязанности и т. д. Хотя он и живет повседневной жизнью, он полностью искоренил скверны — жадность, ненависть, неведение. В его психофизиологическом организме больше нет жажды, которая поддерживает процесс становления, ведущий к будущим существованиям. С прагматичной точки зрения человеческого бытия состояние ниббаны — это состояния абсолютного счастья, свободы от скорбей, беспокойств и страхов. Арахант ощущает физическую боль, но она не тревожит его ум. Она не причиняет ему беспокойства или печали. Арахант также пребывает в состоянии полного бесстрашия. Всякий страх порожден эго-концепцией. Когда мы боимся, мы напуганы тем, что угрожает безопасности нашего эго, или предметов которые по нашему мнению принадлежат нам. Но для араханта, который полностью искоренил эго-концепцию, наступает освобождение от всех страхов. Оставив все виды привязанности, арахант свободен от эмоциональной возбужденности, беспокойства и тревоги. Он пребывает в абсолютной равностности, с полностью уравновешенным умом. Его не могут поколебать восемь мирских ветров: приобретение и потеря; слава и позор; похвала и осуждение; удовольствие и боль. Состояние равновесия араханта — это не состояние безразличия. Ум араханта исполнен невыразимым дружелюбием и безграничным состраданием. Это состояние ниббаны в терминах чувств и эмоций. Далее, полностью искоренив неведение, арахант больше не накапливает камму. Его преднамеренные поступки не обладают свойством производить будущие существования. Он еще совершает волевые деяния, но это всего лишь действия. Они не оставляют след в уме, как летящая птица не оставляет своих следов на небе. Арахант еще пожинает результаты камм, совершенных им еще до просветления, но они больше не беспокоят его ум. Он обладает совершенным знанием и пониманием. Он полностью пробужден и видит явления такими, какими они есть на самом деле. Его больше не вводят в заблуждение искажения, проекции, извращения порожденные неведением.

Состояние араханта после ухода

Что же происходит с арахантом после его смерти? Это состояние аннигиляции или состояние вечного существования в той или иной форме? Будда отрицает оба варианта, объявляя этот вопрос неуместным. Вопрос «Что происходит с арахантом после смерти?» возникает в силу едва различимого цепляния за идею, что у араханта есть эго. Но поскольку у араханта нет эго, он не входит ни в какое состояние вечного существования на небесах или как «Вселенское Я» в безличной форме. Также, состояние ниббаны — это не аннигиляция, поскольку эго, которое якобы подвергается уничтожению или аннигиляции, не существует. То, что мы называем арахантом — это взаимозависимо возникший процесс становления. Говорить о том, что лежит за пределами прекращения этого процесса — значит строить догадки за границами представлений, за пределами языка. Будда говорит: «Только в той мере существует способ для вербального, языкового, концептуального выражения — сфера познания, в какой существует сознание вместе с имя-формой. Когда нет сознания и имя-формы, тогда нет и способа для вербального, языкового, концептуального выражения».