Сергей Кривовичев - Наука верующих или вера ученых - век XX

В 1958 году в своем научном докладе на Сольвеевском конгрессе Леметр совершенно неожиданно для слушателей высказал свое мнение о возможных религиозных интерпретациях теории Большого Взрыва:

«Насколько я могу судить, теория первоатома находится вне любой метафизической или религиозной перспективы. Она оставляет материалисту свободу отрицать бытие трансцендентного Существа. <���…> Для верующего она исключает всякую попытку фамильярности с Богом вроде лапласовской клоунады <���…> Она созвучна со словами Исайи, говорившем о «сокровенном Боге», сокровенном даже в самом начале творения».

Совершенно очевидно, что науку нельзя ставить на одну доску с религией, идея Бога никогда не была, не является и не станет научной гипотезой. Попытки человека включить Бога в научный дискурс являются легкомысленной фамильярностью перед лицом Создателя. На вопрос: «Нуждается ли Церковь в науке?» – Леметр отвечает: «Безусловно нет. Креста и Евангелия вполне достаточно». Ответ, неожиданный для ученого, но совершенно естественный для священника. Спасение души совершается не космологией и астрофизикой, а Голгофской Жертвой Бога, Распятого на Кресте.

Вместе с тем Церковь, не нуждаясь в науке для разрешения духовных вопросов, находит живой интерес «…в самом благородном из человеческих занятий, а именно в поисках истины». Правда, «лучше Церкви вообще не участвовать в человеческих поисках истины, чем делать это плохо».

В 1950-х годах Леметр оказался вовлеченным в интересную историю, связанную с религиозной интерпретацией теории Большого Взрыва. Папа Пий XII, вообще интересовавшийся проблемами науки (его перу принадлежит энциклика «Humani generis», посвященная вопросам эволюции и происхождения человека и их трактовки в католической церкви), после ознакомления с теорией расширения Вселенной увидел в ней подтверждение учения христианской Церкви о творении мира из ничего. 22 ноября 1951 года в докладе перед членами Папской Академии наук, включая кардиналов и министра образования Италии, папа использовал теорию Большого Взрыва в качестве доказательства существования Творца Вселенной.

«Когда просвещенный разум исследует факты и выносит свои суждения, он ощущает работу творческого всемогущества и познает, что его сила, вступившая в действие мощным “Да будет” Творящего Духа миллиарды лет назад, призвала к существованию мановением всещедрой любви и распространила на всю Вселенную кипящую энергией материю. Действительно, кажется, что современная наука свидетельствует о величественном моменте первобытного “Да будет свет!”, когда вместе с творимой из ничего материей вырвалось море излучения и света, и элементы распадались и сталкивались, образуя миллионы галактик…

В чем тогда важность современной науки для доказательства существования Бога, основанного на изменениях во Вселенной? Путем точного и детального исследования макро– и микромиров наука значительно расширила и углубила опытные основания для такого доказательства <���…> Таким образом, с конкретностью, характерной для физических доказательств, она подтвердила временность Вселенной и определила время, когда мир вышел из рук Создателя. Значит, творение было. Мы говорим: следовательно, есть Творец. Следовательно, Бог существует!»

Монсеньор Жорж Леметр во время чтения лекции

Несмотря на религиозную глубину этих слов Пия XII, Леметр предпринял все возможные для него усилия, чтобы смягчить впечатление от этой речи, в которой он видел опасность смешения религии и науки.

Он решил действовать через Даниела О’Коннелла, иезуита, бывшего тогда директором Ватиканской обсерватории и научным советником папы.

Неизвестно, насколько преуспели Леметр и О’Коннелл, но уже в следующей своей речи перед учеными на VIII Генеральной Ассамблее Международного Астрономического союза папа избегал конкретных метафизических и религиозных интерпретаций теории Большого Взрыва, упомянув, что современная астрономия и космология указывает на «существование бесконечно совершенного Духа – Духа, Который творит, сохраняет и управляет» Вселенной.

Это вмешательство Леметра в дела понтифика не вызвало для него никаких глубоких последствий.

С 1960 и вплоть до своей смерти в 1966 году он является Президентом Папской Академии наук.