Бернард Луис - Ислам и Запад

Европейские клещи вокруг исламского Ближнего Востока, создававшиеся европейской экспансией с XVI века, постепенно сжимались. Сомкнулись они во время Первой мировой войны, с поражением и расчленением Османской империи и разделением ее территорий между державами Антанты и присоединившимися странами, а разбиты и отброшены были вследствие Второй мировой войны, когда все европейские империи, правившие исламскими землями, за исключением одной, прекратили свое существование и на смену им пришли суверенные независимые государства. После столь долгого периода европейского превосходства, господства или правления политические институты и даже самосознание этих государств изменились почти до неузнаваемости.

Менее бросающимся в глаза, но определенно не менее важным, чем военно-политические последствия, было экономическое воздействие подъема Европы на отношения между двумя мирами.

Великие географические открытия и, в куда большей степени, торговые и колониальные империи, которые основывали европейцы, привели к разительным переменам в условиях и содержании торговли между Европой и исламским миром. В средние века Европа мало что могла предложить в обмен на богатые и разнообразные товары мусульманских стран. Промышленность ее была примитивной, а сельское хозяйство едва могло обеспечить собственные нужды. Одним из главнейших предметов европейского экспорта были, похоже, люди, точнее говоря, жители Восточной Европы, которых продавали в рабство (отсюда в европейских языках такие слова со значением «раб», как английское slave, французское esclave , происходящие от этнонима «славянин») и переправляли на мусульманские невольничьи рынки через Средиземное море или через Испанию. Этот промысел, несмотря на все папские и иногда даже королевские запреты, продолжался, пока наступающие турки и татары не покончили с европейской работорговлей так же, как Васко да Гама с восточной торговлей пряностями: они вышли к местам добычи и начали поставлять товар сами.

Еще одним экспортным европейским товаром с ранних пор было оружие, которым торговали на всем протяжении крестовых походов и до новейшего времени. Европейские державы не испытывали ни малейших угрызений совести, продавая оружие врагу, намеревавшемуся их уничтожить. Возможно, они были правы: враг их так и не уничтожил, зато сам потерпел крах. Кроме высоко ценившихся и часто упоминавшихся в мусульманских источниках европейских рабов, оружия и стали, вывозились и кое-какие менее значимые товары, скажем, кораллы из Средиземного моря, янтарь из северных морей и высококачественные шерстяные ткани из Флоренции, Фландрии и позднее Англии. Английский пурпур упоминает персидский историк XIV века Рашид-ад-Дин; в турецких таможенных уставах XV века встречается «лондонская ткань».

С европейской экспансией в Западном полушарии ситуация изменилась кардинально. Как показал Халил Иналджик, дело было не столько в плавании вокруг Африки и установлении прямых связей между Европой и Южной и Юго-Вос-точной Азией, как принято было считать, сколько в утверждении сильного европейского присутствия на восточной и западной оконечностях исламского мира [8] Halil Inalcik, «Osmanli Imparator lugunun Kuruluş ve inkişaf devrinde Türkiye’nin iktisadi vaziyeti üzerinde bir tetkik münasbetiyle», Belleten , № 60 (1951):629–684, особенно с. 661 и слл. . Непосредственный экономический эффект португальских плаваний был не столь велик, но с созданием голландской и британской колониальных империй европейцы получили не только доступ к товарам, но и контроль над торговлей. Кроме того, с новыми западными и восточными владениями они могли предложить куда более богатый выбор предметов потребления.

И в самом деле, европейцам было чем торговать, и вскоре они уже вывозили значительное количество колониальных товаров, включая те, что впервые попали в Европу с Ближнего Востока или через него и долгое время являлись основными предметами ближневосточного экспорта в Европу. Кофе, который первоначально культивировали и потребляли на южной оконечности Красного моря, в Эфиопии и Йемене, в XVI веке завезли в Средиземноморье, а к концу XVII века он занял важное место среди экспортировавшихся в Европу ближневосточных товаров. Однако уже в XVIII веке англичане, голландцы и французы вовсю выращивали кофе в своих центральноамериканских и юговосточноазиатских тропических колониях, и вскоре колониальный кофе, более дешевый, хотя и не более качественный, чем местный, наводнил ближневосточные рынки. Кофе, надо сказать, оказался не единственным товаром, перешедшим на Ближнем Востоке из графы «Экспорт» в графу «Импорт». Сахар и бумага, происходившие один из Индии, другая из Китая, были восприняты на Ближнем Востоке, производились там и со средних веков экспортировались в Европу, однако к концу XVII века в Европе в больших количествах рафинировали колониальный сахар и экспортировали его в турецкие владения. Что же касается бумаги, то хотя турки и отказывались осквернять свое священное писание печатным станком, они тем не менее переписывали священные книги и писали монаршие указы на произведенной в Европе бумаге с водяными знаками. Возможно, самой разительной была перемена в торговле текстильными изделиями, долгое время бывшими одним из самых характерных ближневосточных экспортных товаров. С ростом европейского могущества в Южной и Юго-Восточной Азии, который совпал с индустриализацией Западной Европы, ближневосточный рынок оказался открыт для импорта текстиля с двух сторон: из Индии европейские купцы везли дешевые хлопчатобумажные ткани, а непосредственно из Европы — традиционный предмет ввоза — фабричные шерстяные изделия.