Блез Паскаль - Письма к провинциалу

Ср. с рассмотрением этого же вопроса в Шестом сочинении парижских кюре (Pascal В. Lettres iuaites…, p. 308–310).

Канцлер в церковном университете отвечал за соблюдение дисциплины и норм католической ортодоксии.

Прем. 22: 1

В Шестом сочинении парижских кюре, авторство которого приписывается Паскалю, это же место звучит так: «Отец Лами мог бы обойтись без этого решения. Но, поскольку он однажды печатно упомянул о нем. он должен его поддерживать, а МЫ ОБЯЗАНЫ ЕГО ЗАЩИЩАТЬ как вероятное. Так что означенный монах мог бы им воспользоваться, чтобы убить порочившую его женщину и спасти свою честь». Различие обоих текстов, являющихся цитатами из одного и того же источника, объясняется различием переводов на французский с латыни.

Найденная Николем формулировка но двусмысленности вряд ли уступит лучшим «достижениям» иезуитов. Примерно за такие оценки янсенисты и удостоились в свое время немилости Ришелье.

Декарт , т 1, с. 264.

См. ο.355-36Ί наст. т.

См. с 257 наст. т.

Там же.

Мысли, фр. 920.

Паскаль Б. Мысли. М. RЕFL-book (изд. гр. Port-Royal), 1994. с. 62.

Opusc., р.237

Opusc., р.5.

Pеnseos tie Pascal, Geneve, 1778, t. I, p. 96.

Мысли, фр. 347.

Там же, фр. 346.

Паскаль. «Я легко могу представить себе человека без рук, без ног, без головы, так как только опыт научает нас, что голова нужнее ног; но я не могу вообразить себе человека без мысли: это был бы камень или животное» (Мысли, фр. 339). «Очевидно, что человек создан для мышления; в этом все его достоинство, вся его заслуга и весь его долг мыслить как следует <���…>» (Мысли, фр. 146).

Декарт «<���…>меня осеняет, что мышление существует: ведь одно лишь оно не может быть мной отторгнуто. Я есмь, я существую — это очевидно». Но сколь долго я существую? Столько, сколько мыслю» (Декарт, т 2, с 23).

Первоначала философии, I, 9.

Декарт, т. 2, с. 142.

Первоначала философии, I, 10.

Гам же, I, 7.

Там же, I, 10.

Мысли , фр. 282.

Ср. Мысли , фр. 283: «У сердца спои порядок, у ума же — свой, состоящий в опоре на принцип и доказательство. Сердце обладает иными доказательствами, нежели ум». Правда, Паскаль говорит, что «всякая рассудочная деятельность ограничена подчинением чувству» ( Мысли, фр. 274), но в данном случае имеется в виду волевое начало в человеке, в зависимости от степени своей испорченности направляющее разум к тем или иным целям (ср. Мысли , фр. 99) и подсказывающее ему, что считать истинным, а что — ложным. Паскаль не ведет здесь речь о сердце как источнике первых принципов (сердце в таком понимании и разум принадлежат у него к различным несоподчиненным порядкам одного класса явлений). Воля же, хотя и находится в непрерывном взаимодействии со всеми душевными способностями, принадлежит к иному классу, нежели разум и сфера первых принципов. Хотя, справедливости ради, следует заметить, что норой в Мыслях «сердцем» называется именно волевой центр человека и подобное приписывание сердцу роли носителя двух различных типов свойств как раз и породило немало затруднений при интерпретации смысла, вложенного в эту категорию Паскалем. Еще раз подчеркну: сердце, которое чувствует первые начала, и сердце, которое ощущает греховные или праведные влечения и подчиняет разум, составляют, согласно Паскалю, один и тот же объект, предстающий, однако, в качественно различных ипостасях. Сам «материал» чувствования является здесь тем фактором, который обусловливает перемену качества.

Хотя природа «высших божественных совершенств» для нас непостижима и бесполезны наши рассуждения о бесконечном или, скажем, наши исследования конечных целей, «поставленных Богом или природой при создании естественных вещей» (см. Первоначала философии I, соотв. 19, 26 и 28), эти ограничения носят у Декарта скорее ритуальный характер, поскольку для мысли, вооруженной истинным методом и правильно этот метод применяющей, не существует, по мнению Декарта, никаких пределов: «если воздерживаться от того, чтобы принимать за истинное что-либо, что таковым не является, и всегда соблюдать порядок, в каком следует выводить одно из другого, то не может существовать истин ни столь отдаленных, чтобы они были недостижимы, ни столь сокровенных, чтобы нельзя было их раскрыть» ( Декарт , т. 1, с. 261). Не следует думать, что Декарт просто «забыл» здесь сделать ограничение относительно непознаваемости божественных истин, скорее наоборот, он с трудом «не забыл» поместить такое ограничение в Первоначала философии . Ведь Декарт, если этого требовали интересы системы, без труда приписывал Богу соответствующую деонтологию поведения или «прозревал» некоторые конечные цели. Кстати, Паскаль резко критически относился к этой вольности Картезия в обращении с божеством (см. Мысли, фр. 77).