Хаям Маккоби - Революция в Иудее (Иисус и еврейское Сопротивление)

Сообразно этому взгляду, Иисус не был партизанским вождем. Он не тренировал своих сторонников в военных упражнениях и не вступал в схватки с римскими войсками. С точки зрения научного скептицизма XX века он может показаться мечтателем, предававшимся самообману. Однако он следовал модели, достаточно обычной в еврейской истории, и по тогдашним стандартам еврейских верований не был бы сочтен безумцем. (С другой стороны, если бы он объявил себя Богом и заявил о своем намерении добровольно подвергнуться распятию, его несомненно сочли бы умалишенным.)

Другие антиримские группы не стали бы считать его деятельность в какой-либо мере противоречащей их собственной. Даже те, кто не присоединялся к его движению, следили бы за его деятельностью с восхищением и надеждой. Происходил бы постоянный приток сторонников — людей, привлеченных смелостью притязаний Иисуса, харизмой его личности, славой о его чудесах и перспективой быстрой победы над римлянами вместо долгой, затяжной кампании.

Это объясняет, почему пятеро из двенадцати ближайших учеников Иисуса вышли из рядов зелотов (Симон-зелот, Иуда Искариот, Симон-Петр, по прозвищу Вариона, и Иаков и Иоанн, сыновья Зеведея, по прозвищу Громыхающие, или Сыны Грома). Эти ученики сохранили свои зелотские клички даже после того, как примкнули к Иисусу, что наводит на мысль, что цели Иисуса и цели зелотов не были несовместимы [77].

Евангелия создают впечатление, будто Иисус был изолирован от массы еврейского народа и от религиозных и политических течений своего времени, в равной степени как от фарисеев («книжников», «законников»), так и от саддукеев и иродиан. Что до зелотов, то они даже не упоминаются. Чувство изолированности сильней всего в Евангелии от Иоанна, где враги Иисуса названы просто «евреями» («иудеями»). Сам же Иисус там стал настолько потусторонним, что вообще не мыслится как еврей.

К тому времени, когда Евангелия приобрели свой окончательный облик, члены позднейшей христианской церкви, воспитанные в традициях эллинистического антисемитизма, так ненавидели евреев, что не могли поверить, будто Иисус когда-либо серьезно намеревался склонить евреев на свою сторону. Напротив, они верили, что евреи, будучи проклятым народом, изначально предназначены для того, чтобы спровоцировать казнь Иисуса и тем самым, не желая этого, принести спасение всему человечеству, кроме себя самих.

Впечатление изолированности Иисуса усиливается еще и тем, что Иисус изображен в состоянии конфликта с собственной семьей. «Братья» и «сородичи» Иисуса показаны считающими его сумасшедшим и не верящими в него. Но этого быть не могло, поскольку как брат Иисуса Иаков стал вождем его движения (назареян, или иудео-христиан) сразу после смерти Иисуса, а другой брат, Иуда, также играл видную роль в иудео-христианской церкви и удостоился включения своего «Послания» в канон Нового Завета. Оба эти брата входили, вероятно, в число двенадцати апостолов при жизни Иисуса, и, видимо, их следует отождествить с Иаковом Малым и Иудой Фаддеем [78]. Из Евангелий эти сведения были устранены, чтобы подчеркнуть изоляцию Иисуса.

Теперь мы подошли к критическому моменту в деятельности Иисуса. Его движение достигло поразительного успеха — и успех этот был столь велик, что создал проблемы для него самого. Его приветствуют огромные толпы, ожидающие от него какого-то важного шага. Ирод Антипа, проримский правитель Галилеи, осознал опасность и намерен арестовать его. Однако Мессия, которого предвещал Иисус, так и не явился, а Иоанн Креститель, его собрат по пророчеству, был арестован и убит. Иисус советуется со своими двенадцатью учениками и находит решение. Вот отчет об этом важном совещании в Евангелии от Марка:

«И пошел Иисус с учениками своими в селения Кесарии Филипповой. Дорогою он спрашивал у учеников своих: за кого почитают меня люди? Они отвечали: за Иоанна Крестителя; другие же — за Илию; а иные — за одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете меня? Петр сказал ему в ответ: ты Христос» (Мк., 8:27–28).

Здесь надо помнить об истинном значении слова «Христос» («Мессия»), то есть «помазанник» или «царь». Петр здесь в первый раз приветствовал Иисуса как царя Израиля. Из этого отрывка следует, что сама идея об Иисусе как о мессии была в тот момент совершенно нова. Драматическая смена роли пророка на роль царя была беспрецедентной в еврейской истории. Если где-либо и нужно усматривать уникальность Иисуса, то именно здесь.