Фрейя Асвинн - Руны и сила женщины. Тайны северных мистерий

© Тимкова Я., перевод на русский язык, 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Легко признавать силу за словами и звуками, но можно понять и раннюю претензию Кроули к Золотой заре: ему обещали раскрыть тайны мироздания, а научили только еврейскому алфавиту… Мы лишь начинаем понимать, что алфавит может быть тайной мироздания, что информация может лежать в основе всего, до материи и энергии.

Если вы только начинаете открывать для себя руны или любой другой алфавит, возможно, вас привлекают магия и тайна в начертании букв. После того как вы немного изучите их, магия либо захватит и вдохновит вас, как и случилось с автором этой книги, либо перестанет быть загадкой и испарится, оставив вас с отчаянным желанием найти ее в другом месте. Если вы задумываетесь: «Как алфавит может быть чем-то большим?», давайте сначала изучим силу речи, прибегнув к воображению.

Сначала давайте представим себе, какой была жизнь в те времена, когда умение писать и читать было привилегией очень немногих. Большинство обходилось без карт, без кулинарных книг, травников, календарей, дорожных знаков и записных книжек. Сейчас может показаться, что в те времена люди были наделены невероятной памятью. Нам трудно представить, что тогда обычным делом было рассказать наизусть свою родословную, процитировать Ветхий Завет или спеть мифы своего народа. С широким распространением грамотности все это стало ненужным: зачем использовать огромные объемы памяти, если все можно записать? Что же случилось со всей этой мощью?

Теперь отправимся в еще более далекое прошлое, в те времена, когда письменность была столь новым явлением, что немногие знали о том, что это такое. Представьте себе, что вы – гонец и в вашей местности что-то случилось. Вас призвал мудрец, вручил глиняную табличку и велел как можно скорее доставить ее в соседнюю область, лично правителю. Почему-то вам строго наказали беречь табличку как зеницу ока и передать ее неповрежденной. Вы спешили изо всех сил и через несколько дней наконец-то прибыли к царю. Вы передали ему табличку, он некоторое время задумчиво смотрел на нее, а затем начал расспрашивать вас о произошедшем несчастье. Вы поняли, что царь каким-то образом узнал о нем, но как? Видимо, заключенная в глиняной табличке магия сообщила о случившемся и о том, что там нужна помощь. Неудивительно, что в те времена считалось, что письменность – это волшебство!

Теперь давайте отправимся еще глубже в прошлое. Представьте себя первобытным человеком, еще не владеющим речью. Внезапно на ваше племя нападают чужаки, и вы бросаетесь в драку, словно животное, хотя, может быть, и используете в качестве примитивного оружия камень. От натуги и ярости вы рычите и ревете – и замечаете, что противники тоже издают звуки, но какие-то другие. Их крики и рычание кажутся странно целенаправленными и как-то связанными с их поразительной удачливостью в битве: нападавший на вас неожиданно отступает, ворча; вы инстинктивно бросаетесь за ним – и вас окружают его соплеменники, действуя слаженно, как одно существо. Вы в ужасе и трепете, потому что стали свидетелем того, что превосходит ваше понимание: речь использовали, чтобы управлять ходом сражения. Звериное выживание превратилось в «искусство войны».

Эти простые примеры приведены с одной целью: показать, что с древнейших времен письменность и речь были сродни удивительной магии и невероятному таинству. Чем раньше были проведены такие ассоциации, тем глубже они укоренены в общественном разуме – или в коллективном бессознательном. Поэтому если при мысли о древнем алфавите в вас разгорается радостное предвкушение, значит, вы ощущаете истинную связь с миром магии. Вам нужно продолжать свои изыскания таким образом, чтобы аналитическое сознание не вмешалось и не разрушило эту связь мыслью, что это «всего лишь устаревшие буквы». В нашем разуме базовые концепции языка на глубинном уровне связаны с магической силой; вот почему древние алфавиты можно использовать для установления связи с этой силой – если вы сумеете обрести баланс между академической объективностью и субъективной вовлеченностью. Хороший пример такого баланса – эта книга.

Я помню, как впервые встретился с Фрейей в начале восьмидесятых: мне сказали, что я просто обязан познакомиться с этой поразительной голландской ведьмой, которая неважно говорит по-английски, но прекрасно восполняет недостаток знаний затейливыми ругательствами. Эта книга – свидетельство того, насколько длинный путь эта женщина прошла с тех пор, как открыла для себя руны! Фрейя всегда была противоречивым человеком, и в своем труде о рунах она выбрала противоречивую тему.