Джон Ллойд - Этидорпа, или Край Земли

Ощущение страха, однако, быстро покидало меня. В совершенной легкости манеры моего непрошенного гостя было что-то успокаивающее – мягкий, хотя и испытывающий взгляд его глаз, которые были прекрасны в своем выражении. Я начал изучать его внешний вид, и он меня благоприятно впечатлил. И все же этот человек был необыкновенный. Он был около 6 футов роста, совершенно строен, хорошо сложен, не склонен ни к полноте, ни к худобе. Но голова его была предметом, от которого я не мог оторвать своих глаз – вне сомнения, такую голову я никогда не видел раньше на плечах смертного человека. Подбородок, как он был виден через его серебряную бороду, оказался круглым и хорошо развитым. Прямой рот с приятно очерченными линиями вокруг него, квадратные скулы, указывающие на решительность. Глубоко посаженные глаза, изогнутые дугой, с густыми надбровьями, увенчанными настолько огромным лбом, что это казалось почти деформацией. Тем не менее, он не производил неприятного впечатления. Это был лоб ищущего, абсолютного мыслителя, глубокого исследователя. Его нос был склонен к орлиному и выглядел вполне большим. Контур головы и лица произвели на меня впечатления, указывающие на человека знания – того, кто отдал всю свою жизнь опытному и теоретическому мышлению. Его голос был мягок, четок и ясен, всегда приятно модулируем и легок, никогда, ни в малейшей степени, ни громок, ни неприятен. Я должен не забыть упомянуть об одной выдающейся его черте – волосах. Они были длинными, достающими ему до плеч, в то же время тонкими и скудными наверху его головы. Борода его была необычайной длины, ниспускающаяся почти до пояса. Его волосы, брови и борода все были удивительной белизны чистоты. Почти прозрачная серебряная белизна казалась аурическим лоском при свете газового фонаря. Как особенно удивительное, потрясло меня то, что кожа его выглядела такой же мягкой и гладкой, как у ребенка, на ней не было и следа порока. Возраст его представлялся загадкой, которую невозможно было разгадать. Если сбросить его вид волос или изменить их цвет, ему могло бы быть 25, а если добавить немного морщин, то он выглядел бы на 90. Если посмотреть на все в целом, то я не видел никого, похожего на него, даже ничего близко напоминающего этого человека. И на мгновение, в моем сознании промелькнула мысль, что он не был человеком Земли, а принадлежал к одной из иных планет.

Я представляю, что он, наверное, читал мои впечатления о себе, так как эти идеи сами принимали форму в моем мозгу. А он спокойно ждал, когда я достигну самообладания, которое позволило бы ему изложить цель своего прихода.

Он первым нарушил молчание: «Я вижу, что Вы не расположены оплатить Ваше пари больше, чем мне надлежит забрать. Так что не будем об этом спорить. Допускаю, что мое появление сегодняшней ночью было неожиданным, но Вы не можете отрицать, что сами вызвали мое появление». «Ваша память виновата – продолжил он – если Вы не можете вспомнить того, что произошло за прошедший день. Разве Вы не пытались заинтересоваться мудростью современной книги, установить разум в направлении истории, химии, ботаники, поэзии и общей литературы? И провалившись на всем этом, разве не Вы вызвали невольно Цицерона к практической демонстрации его выражения, которое пережило века? И разве не Ваша свободная воля поставила пари, которое, как почитатель Цицерона, я волен принять?» На все это я мог лишь молчаливо согласиться. «Очень хорошо. Не будем следовать дольше этой теме, поскольку она не имеет отношения к моему делу, которое состоит в ознакомлении Вас с необычайно интересным рассказом, но на определенных условиях. Если Вы их выполните, то сослужите добрую службу не только себе самому, но и мне».

«Назовите, пожалуйста, условия», – сказал я.

«Они достаточно простые – ответил он – рассказ, о котором я говорю, запечатлен в манускрипте. Я представлю его в ближайшем будущем. Я могу сам прочесть Вам его в слух, либо дам Вам прочитать его самому – по Вашему выбору. Далее мое желание состоит в том, чтобы во время чтения Вы выдвигали любое возражение или вопрос, который Вы сочтете уместным. Это чтение займет много вечеров и при необходимости я буду часто к Вам приходить. Когда чтение будет закончено, мы надежно запечатаем пакет, и я оставлю его Вам навсегда. Затем, Вы будете хранить манускрипт в безопасном месте в течение 30 лет. По окончании этого периода я хочу, чтобы Вы опубликовали эту историю для всего мира».

«Ваши условия представляются легкими, – сказал я после некоторой паузы, – они действительно очень простые».