Теун Марез - Учение толтеков. Том 1

Если читатель желает понять учение толтеков и извлечь из него пользу, ему надо тщательно избегать этих плохих привычек и взамен усвоить позицию воина.

WHEN THE WARRIOR ENCOUNTERS ANYTHING EXTRAORDINARY HE BEHAVES AS IF NOTHING HAS HAPPENED, BECAUSE HE DOES NOT BELIEVE FOR THE SAKE OF BELIEVING. ALTHOUGH THE WARRIOR ACCEPTS THE FACE VALUE OF SOMETHING, HE ALSO IGNORES IT, FOR HE KNOWS THE WORLD IS NOT WHAT IT APPEARS TO BE. THEREFORE, THE WARRIOR BEHAVES AS IF HE IS IN CONTROL, EVEN WHEN HE MAY BE TOTALLY BAFFLED, FOR BY ACTING IN THIS WAY HE AVOIDS THE CONFUSION BORN OF OBSESSION.

КОГДА ВОИН СТАЛКИВАЕТСЯ С ЧЕМ-ТО ЭКСТРАОРДИНАРНЫМ, ОН ВЕДЕТ СЕБЯ ТАК, СЛОВНО НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ, ПОТОМУ ЧТО ОН НЕ ВЕРИТ НИЧЕМУ ВО ИМЯ САМОЙ ВЕРЫ. ХОТЯ ВОИН ПРИЗНАЕТ ЯВНОЕ ЗНАЧЕНИЕ ТОГО, С ЧЕМ ОН СТОЛКНУЛСЯ, ОН ТАКЖЕ ИГНОРИРУЕТ ЭТО ЗНАЧЕНИЕ, ТАК КАК ВОИН ЗНАЕТ, ЧТО МИР НЕ ТАКОЙ, КАКИМ ОН ЕГО СЕБЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ. СЛЕДОВАТЕЛЬНО, ВОИН ВЕДЕТ СЕБЯ ТАК, СЛОВНО ОН КОНТРОЛИРУЕТ СИТУАЦИЮ, ДАЖЕ КОГДА ОН МОЖЕТ БЫТЬ СОВЕРШЕННО СБИТ С ТОЛКУ, ПОСКОЛЬКУ, ДЕЙСТВУЯ ТАКИМ ОБРАЗОМ, ОН ИЗБЕГАЕТ ЗАМЕШАТЕЛЬСТВА, ПОРОЖДЕННОГО ОДЕРЖИМОСТЬЮ.

Давайте рассмотрим, как это происходит, взяв в качестве примера историю толтеков, изложенную в первой части этой книги. Отвергнуть эту историю как фантазию и проигнорировать ее – значит стать догматиком. С другой стороны, признать эту историю в ее явном значении и считать это значение непреложной истиной – значит стать верующим. Но прийти в замешательство из-за того, что какие-то части этой истории кажутся имеющими смысл, а какие-то части выглядят неприемлемыми, означало бы стать одержимым вопросами, ответы на которые только вызывают еще больше вопросов. Задавать себе такого типа неразрешимые вопросы – действительно бесполезное и глупое занятие.

Воин же, напротив, занимает совершенно другую позицию, так как он прекрасно знает, что слова обманчивы и что они всегда покрывают истину вуалью. Следовательно, воин читает и слушает слова в их явном значении, но ни на секунду не верит, что сами по себе эти слова являются той истиной, которую он ищет. Воин знает, что, передавая истину, мы используем слова, так же как мы пользуемся чашкой, чтобы дать кому-то воды. Очевидно, что нельзя сравнивать чашку и налитую в нее воду, точно также нельзя сравнивать явное значение слов с той истиной, которую они в себе несут.

Давайте рассмотрим в качестве примера термин «энергетическое поле» . Невозможно понять этот термин, исходя из явного значения этих двух слов, но все же мы должны признать его явное значение, так как при этом нам раскрывается кладезь знаний.

Термин «энергетическое поле» вызывает в рациональном уме образ какого-то излучения, это может быть свет, цвет, звук, магнитное или электрическое излучение, осознание или какой-то другой вид излучения. Также очевидно, что такое поле трехмерное, хотя сам термин не раскрывает, какую форму принимает это поле – круглую, прямоугольную, нитевидную или, может быть, сферическую? Термин также не говорит нам, откуда исходит эта энергия или какое воздействие она оказывает. Мы не знаем, как передается эта энергия: линейно, импульсно, знакопеременно или в виде колебаний. Короче говоря, мы не знаем назначения этой энергии и поэтому не знаем, представляет ли она для нас какой-либо интерес. Более того, мы не знаем, будет ли этот термин восприниматься иначе, если рассмотреть его в контексте другой системы отсчета.

Ясно, что термин «энергетическое поле» помогает нам в формулировании наших знаний, но все же сам по себе он совершенно неадекватен, чтобы описать нечто такое, чему видящий может стать свидетелем за один миг. Поистине, можно написать целую диссертацию об этом нечто [21] В оригинале «some-thing». – Прим. переводчика. , чему видящий стал свидетелем во всей полноте за один миг восприятия. Затем можно написать еще одну диссертацию, пытаясь доказать и обосновать то, что он увидел, затем другую о значимости увиденного и еще несколько – о возможной цели, применении, источнике того, что он увидел, и т. д. После того, как читатель этих диссертаций с трудом осилит все эти бесконечные описания, он по-прежнему не будет достоверно знать, что такое энергетическое поле на самом деле, просто потому, что он никогда его не видел и не испытывал его воздействия.

Если бы воину пришлось прибегнуть к такому виду обучения, тогда и он, так же как обычный человек с улицы, безнадежно заблудился бы в лабиринте ничего не значащих слов. Если же, напротив, он видит и использует слова как символы увиденного, он начинает понимать, что слова – это только трамплин к подлинным знаниям или ключ, открывающий ему доступ к совершенно новому миру восприятия.