Дэвид Годман - Жизнь с Раманой Махарши

В итоге они отправились к Бхагавану с просьбой рассудить их. Поначалу Бхагаван воздерживался от каких-либо суждений, но когда, по прошествии нескольких дней публичных пререканий в холле, стало ясно, что спор не утихнет, он решил вмешаться. В то время я был служителем Бхагавана, поэтому имел хорошую возможность наблюдать за развертыванием спора и реакцией на него Бхагавана. Сначала Бхагаван сказал несколько одобрительных слов в адрес Чиннасвами, а затем сделал несколько комплиментов Ганапати Муни, однако отказался разрешить спор в пользу одного из них. Затем он мягко напомнил им обоим о необходимости смирения на духовном пути: «Сколько бы усилий ни прилагал человек, то, которое есть реальность, будет всегда. Никто, как бы ни был он велик, не может дать другому ни мокшу (освобождение), ни бандху (связанность).

Человеку свойственно думать, что ему нужно обрести славу среди людей всего мира и быть восхваляемым ими. Но когда присутствует такая мысль, невозможно достичь подлинного величия или счастья. Богу неинтересны те, кто претендует на величие. Тот, кто не удовлетворяет Бога, – низкий человек, а не великий. Того, кто посвящает свой ум и тело Богу всецело, Бог сделает знаменитым и восхваляемым людьми по всему свету».

Бхагаван затем подкрепил свои слова, процитировав стихи из « Вайрагъя Сатакам»:

В тот же день позднее, когда вдвоем с Бхагаваном мы гуляли по холму, я заговорил с ним об этом инциденте: «Когда ты поочередно хвалил Ганапати Муни и Чиннасвами, из твоих высказываний я не мог понять, на чьей стороне ты на самом деле». Бхагаван рассмеялся и сказал: «Чиннасвами думает: „Я великий человек", и Ганапати Муни думает: „Я великий человек". Правда в том, что ни один из них не является великим».

Вернувшись в холл, Бхагаван дал мне тамильскую работу под названием «Шивабхога Сарам» и указал на девяносто шестой стих: «О тех, кто игнорирует мысль „я велик", – Веды говорят, что они велики. Те, кто говорит „я велик", – ничтожные люди. Скажи, кто, как не они, подвержен страданиям этого мира?»

В то время в ашраме жил один преданный, который – по меньшей мере для меня – олицетворял собой учение Бхагавана о смирении и самоотверженной преданности. Его звали Виран; его наняли в ашрам, чтобы он носил воду.

В ранние годы ашрам испытывал постоянную нехватку воды. Поскольку ашрамный колодец не давал достаточного ее количества, чтобы удовлетворить все наши потребности, нам приходилось доставлять воду извне. Ежедневно около четырех вечера все обитатели ашрама, за исключением Бхагавана, отправлялись с ведрами к резервуару в Палакотту, чтобы набрать воды. Каждый из нас был обязан приносить в ашрам около десяти ведер в день. Это был достаточно изматывающий труд, поскольку главные здания ашрама располагались примерно в ста пятидесяти ярдах от резервуара. Летом, когда уровень воды в резервуаре в Палакотту был слишком низким, питьевую воду нам привозили на повозке из резервуара Буманда, расположенного рядом с городской мечетью. Вся эта вода хранилась в большом сосуде в ашраме.

Поскольку эти меры, тем не менее, не обеспечивали нас водой, достаточной для всех наших потребностей, мы наняли человека по имени Виран, чтобы он носил воду из резервура в Палакотту с утра до вечера. Помимо ношения воды он выполнял различные подсобные работы, которые требовались внутри и вокруг ашрама. Несмотря на то что основной его деятельностью была работа в ашраме, он охотно помогал в повседневных делах всем прочим живущим в нем преданным. Если кто-нибудь звал его что-то сделать, он немедленно приходил. Ни одна работа не была для него слишком черной. Он соглашался работать даже глубокой ночью, если его просили об этом. Он был очень смиренным человеком, чьей, казалось, главной целью в жизни было делать добро другим людям. Если кто-нибудь обращался к нему неуважительно как к выходцу из низкой касты, Бхагаван немедленно выказывал свое неодобрение: «Почему ты назвал его так? – спрашивал он. – Если ты хочешь, чтобы он выполнил какую-то работу, обращайся к нему с любовью и теплотой».