Дэвид Годман - Жизнь с Раманой Махарши

Это вмешательство так впечатлило женщин, что они убрали мою остывшую еду и дали мне новую тарелку со свежей и горячей.

Я припоминаю два других случая, которые также иллюстрируют ту заботу, которую Бхагаван проявлял по отношению ко мне. Первый произошел после того, как я поранился, уронив увесистый кусок гранита на большой палец ноги. Я решил провести целый день, лежа у себя в комнате, поскольку боль в ноге не позволяла ходить. Многие в ашраме знали о моей травме, но никто не подумал принести мне еды или лекарств. Во время обеда Бхагаван заметил мое отсутствие и несколько раз спросил обо мне. Когда он узнал, что, всеми оставленный, я чахну в комнате без еды и медицинского ухода, то сильно рассердился на присутствующих.

«Вы выжимаете такое количество работы из этого человека, – сказал Бхагаван. – Вы все твердите о том, как будет прекрасно, когда завершится строительство всех этих новых зданий. Но теперь, когда он болен, никто не удосужился проявить о нем заботу». По видимости, Бхагаван продолжал в таком духе довольно долго. В результате после обеда ко мне явилась неожиданная делегация сильно пристыженных преданных, принесших еду и лекарства. Они извинились за свое прежнее невнимание и поведали мне о реакции Бхагавана.

Второй случай произошел вскоре после празднования джаянти.

Ашрам получил большое подношение в виде овощей. Было ясно, что, если не сохранить их должным образом, они сгниют до того, как их можно будет употребить в пищу. Бхагаван решил, что лучше всего будет порезать овощи и высушить их на солнце. Это позволило бы хранить их несколько недель. Поскольку то была большая работа, Бхагаван попросил Чиннасвами призвать на помощь всех преданных. Я оставил свои строительные дела и отправился вместе с другими.

Когда Бхагаван увидел, что я явился для выполнения этой работы, он сказал: «Это правило не для тебя. Оно только для других. Ты и так работаешь целый день не покладая рук».

Отнюдь не всегда, когда я заболевал или получал травму, Бхагаван поощрял мой отдых. Однажды у меня страшно разболелась ступня; было такое ощущение, словно ее то и дело пронзают железным шипом. Внешне ничего не указывало на причину боли, поэтому я ничего не мог с ней поделать. В тот день Бхагаван поручил мне множество работ. Хромая, я передвигался по ашраму, стараясь сделать как можно больше, но до одной из них руки у меня так и не дошли, поскольку мне не хватило времени. Когда я завершил все работы, кроме одной, то отправился к Бхагавану и сказал ему, что у меня ужасно болит ступня. Бхагаван не обратил внимание на мои слова и спросил, закончил ли я то задание, которое я как раз не выполнил. Я сказал ему, что не сумел сделать его из-за боли в ноге.

Бхагаван ответил: «Иди и выполни это последнее задание, и боль пройдет. Боль исчезнет в процессе работы». Как обычно, предсказание Бхагавана оказалось верным.

Не могу сказать, что столь напряженная работа всегда доставляла мне удовольствие. Было бы хорошо время от времени иметь выходной. Однажды я попытался устроить себе небольшой перерыв, но последствия его были столь плачевны, что я никогда больше не повторял попытки. Это случилось, когда я чувствовал сильную усталость, проработав длительное время без перерыва. Я пошел и спросил Бхагавана, не могу ли я на некоторое время оторваться от своих обязанностей и отправиться на гири прадакшину (обход вокруг горы). Бхагаван знал, что от меня зависело большое количество работ, поэтому поначалу отказывался дать свое согласие. Собственно, он не говорил «нет», он просто хранил молчание. Мне следовало бы принять его молчание в качестве ответа, однако мне хватило глупости упорствовать в своей просьбе.

В конце концов Бхагаван дал мне утвердительный ответ: «Ты часто говоришь, что хочешь иметь немного свободного времени, чтобы заняться медитацией. Сходи на гири прадакшину и помедитируй во время прогулки».

Я обошел холм, однако мой ум был слишком беспокоен, чтобы медитировать. Я чувствовал себя виноватым из-за того, что оставил без присмотра свою работу, несмотря на то что Бхагаван, пусть и неохотно, дал мне на то свое согласие. Мое чувство вины усилилось невероятно, когда я вернулся в ашрам. Меня встретила большая группа последователей, желавших знать, где я был. Они рассказали, что, как только я покинул ашрам, Бхагаван поднялся с софы и принялся вести работы, которыми я решил пренебречь. Ведя наблюдение за работами, он провел на солнце все те часы, пока меня не было. Никому не удалось убедить его вернуться внутрь. Те последователи, которые пришли к нему на даршан, были вынуждены выполнять намаскарам в грязи и извести, в которой он стоял. Чиннасвами и прочие последователи, понятное дело, сердились на меня за то, что я доставил Бхагавану столько беспокойства. Сам Бхагаван ничего не сказал, но я без труда понял его молчаливый урок: выполнение работы, порученной Бхагаваном, важнее свободного времени, посвященного медитации и гири прадакшине.