Рик Джароу: В поисках священного. Паломничество по святым землям

Я повстречал Бернарда в Париже, и уже через несколько часов мы вместе неслись по автостраде так, словно никогда и не расставались. Много лет назад мы вместе путешествовали по Франции, продавали плакаты, книги, украшения, в общем, занимались всем чем могли, чтобы только прокормить свою ферму. Теперь ашрам перенесли с фермы на территорию старого замка, что вызвало гнев со стороны традиционалистов-французов, особенно после того, как в газетах появилась фотография гуру, которого везут в роллс-ройсе. Тем не менее ферма никуда не делась. Она стала пристанищем для «хипарей», как их называли, – тех, кто и был, и не являлся частью коммуны ашрама. Они немного лицемерно выражали свое почтение потомственным гуру, и все делали по-своему. Когда они окончательно откололись от ашрама и приобрели ферму, я получил от них приглашение приехать и жить с ними. Бернард говорил: «Ты не с нами, и это нелогично – ce n ′ est pas logique ».

Прежде чем я успел что-либо ответить, мы пробили два колеса. Все повторялось. Домкрат оказался неисправен. Пока мы возились с машиной, я думал о том, какой стала ферма, и сможем ли мы с Бернардом общаться как и прежде, учитывая, что я уже давно не думал, что нужно питаться исключительно бурым рисом и медитировать по четыре часа в день, чтобы достичь просветления.

Когда мы снова сдвинулись с места и понеслись по трассе, я попытался опустить стекло, но ничего не вышло. Я надавил сильнее, и оно окончательно заклинило. Бернард слегка наклонился со словами: «Надо иначе, друг мой». Он отодвинул стекло немного в сторону, слегка наклонил под определенным углом, и оно безо всяких усилий сползло вниз само. Он был спокоен. В любом случае, там должен находиться и Роланд. Роланд, мой близкий друг, никогда по-настоящему не становился частью какого-либо коллектива, поскольку всегда был себе на уме. Но его принимали, так как он одним из первых вступил в ашрам и еще убедил немало людей в том, что имеет особый дар и умеет общаться с «запредельным». Я помню, как слушал его истории о том, как у него открылся «третий глаз», как он научился видеть паутину и прочую чертовщину, окружающую ауру людей, как его посещали боги и богини, и многие другие небылицы. Мне было интересно, каким он стал теперь.

Мы переехали через деревянный мост, свернули на узкую грязную дорогу и уперлись в ворота. На дереве висел деревянный знак «Les Grottes». Мы ехали медленно, так как дорога терялась во мраке. Я увидел Роланда издалека, и он тоже заметил меня, закричав глубоким голосом: «Баба!» Мы обнялись и долго смеялись.

С годами дела на ферме были сильно запущены. Бернард приступил к ее восстановлению зимой, в одиночку перестроил внутреннее пространство каменного дома, выстелил полы из смеси коровьего навоза и глины и проводил время за чтением священных текстов. Он пережил непростые времена и теперь жил сам по себе, застолбив свой участок. Вскоре прибыли и другие. Они выравнивали и рыхлили землю, сажали кочанную и цветную капусту, помидоры и даже купили лошадь. Теперь у коммуны появился свой дом, в котором воцарилась атмосфера свободы. Люди появлялись, исчезали и через несколько месяцев возвращались снова. Но во всем этом чувствовалась очень живая нота. Может, это было личным решением Бернарда или же самой земли, но как бы то ни было, я чувствовал одно: все, что происходило здесь, становилось вечным.

Люди ночами сидели вместе, музицировали и раскачивались в такт звукам. Меня никому особо не представляли. Я просто был частью этой коммуны, и это принимали как само собой разумеющееся. Когда собравшиеся начали расходиться, Бернард с женой удалились в свою хижину, оставив меня наедине с Роландом: он сидел рядом со мной и рассказывал о последних годах своей жизни.

Теперь он жил один в небольшой хижине в лесу. Он играл на волынке и выращивал лечебные травы для приготовления специальных чаев и отваров. Несмотря на то, что кроме нас никого не осталось, Роланд продолжал говорить шепотом, особенно когда речь зашла о его любимом предмете – о «лилипутах», населявших эти леса.

– Я с детства знал о существовании ангельской иерархии, – объяснял мне Роланд. – А так как почти всю свою жизнь я провел в сельской местности, природа всегда была и остается для меня живым существом, почти человеком, с которым я могу поделиться самым сокровенным, с кем могу разговаривать, у кого могу учиться.

Теперь я понял, что Роланд не очень вырос за время жизни в лесу. Более того, он подворовывал предметы старины на местном блошином рынке, чтобы как-то кормиться. Но этот человек был полон прекрасных историй, и я с удовольствием слушал его рассказ об ангелах. Однажды он поведал мне историю о том, как демон-женщина приняла облик совы и всю ночь щебетала ему на ухо, когда он приезжал в Долину Волхвов на юге Франции.