Сакьонг Мипам - Управляй своим миром. Древние стратегии для современной жизни

Если мы продолжаем отпускать, в какой-то момент праджня открывает нам истину, что никогда не существовало ничего, за что можно было бы держаться. Жизнь в своей основе – лучезарная мудрость и сострадание. Она пуста и свободна от идеи, что мы должны чем-то быть или обладать. Праджня ведёт к бесстрашию, потому что она даёт нам перспективу во взгляде на наше страдание. Мы более терпеливы, уже не так зависимы от того, чтобы всё было непременно по-нашему. Без привязанности к мифу о «я» мы гораздо счастливее. Мы чувствуем себя чистыми, более доступными для других. Словно мы сказали наконец правду – наш ум чувствует себя свежим и ясным, в нашем теле больше уверенности. Теперь мы можем совершить прыжок в пространство и парить, потому что мы оседлали коня ветров, оставив привязанность позади.

Неистовость Гаруды не подразумевает, что мы поступаем опрометчиво под влиянием срыва, нетерпения или скуки. Это вполне зрелая уверенность. Когда мы выходим за пределы надежды и страха, то способны работать со всем, что встречается на нашем пути. Наша оценка точна и соответствует ситуации. Несмотря на то, что мы оставили «я» позади, это не защищает нас от несчастий, но может перенести нас за пределы наших концепций в место, куда осмеливаются войти лишь немногие. Такой тип неистовства приносит изобилие в удивительной форме – невозмутимости. Невозмутимость – это сбалансированное состояние ума. С невозмутимостью мы можем ровно парить на протяжении дня, так как больше не попадаемся на крючок негативных эмоций.

Однажды летом, когда я учил в горном центре Шамбалы в Колорадо, стояла невероятная жара. В самый знойный из дней мой дядя Дамчо Ринпоче, мой кузен Карма Сенге Ринпоче и два монаха впервые прибыли из Тибета в США. На протяжении дня и ночи они носили одни и те же тяжёлые одежды – тибетский эквивалент шерстяных костюмов. В какой-то момент я спросил Дамчо Ринпоче: «Тебе не жарко?» Он ответил: «Не считая того, что мне жарко, я в полном порядке». Насколько я понял, он хотел сказать: «Я чувствую жару, и я могу к этому привязаться или не привязываться. Если я к этому привяжусь, то чем станет моя жизнь? Я буду целый день только и делать, что снимать одежду и опять надевать, постоянно пытаясь обрести комфорт. Вместо этого я могу просто сидеть и наслаждаться тем, что происходит». Этим он и занимался. Люди всегда говорят: «Я счастлив быть здесь», но он действительно имел это в виду. Это и есть невозмутимость.

Невозмутимость – это естественная радость ума, которая приходит из культивирования мудрости и сострадания. Когда мы достаточно сильны, чтобы распространить нашу любовь на всех без предубеждений, мы приобретаем ум Гаруды. Это может длиться лишь считанные секунды, и это нормально. Из-за того, что я постоянно встречаюсь с людьми, я всегда замечаю, как они борются со своим умом. Нужно ли нам постоянно закручивать вихрь событий для того, чтобы чувствовать себя живыми? Невозмутимость означает, что мы дали себе перерыв. Мы расслабили свой ум – лучезарность Ригдена присутствует и проявляет себя.

Гаруда знает, что, где бы мы ни были, что бы мы ни делали, мы чувствуем осознанность Ригдена – изначальное добро, свободу, не имеющую ни начала, ни конца. Наше изначальное добро не укрепляется, когда оправдываются наши надежды, и не слабеет, когда страх поднимает свою голову. Оно не зависит от чего-то внешнего. Оно не прибывает и не убывает от мгновения к мгновению. С таким беспристрастным умом мы можем свободно практиковать сострадание и мудрость.

Без невозмутимости мы способны чувствовать некоторое сострадание, но только по отношению к тем, кого мы любим или к тем, к кому это чувство рождается легко и без усилий. Вместе с тем, когда наше сострадание ограничено, мы также развиваем агрессию, так как не хотим, чтобы кто-то причинил вред людям, о которых мы заботимся. Мы продолжаем верить в мёртвый мир, который обусловлен надеждой и страхом. С такой статической точки зрения мы воображаем, что мир откуда-то возник, куда-то идёт и что есть что-то, чего можно достичь или потерять. Невозмутимость освобождает нашу привязанность, так что мы способны принять мир каким он есть – постоянно меняющимся и живым, с изначальным добром.