Патрик Данн - Азы волшебства. Принципы магического взаимодействия с миром

Интерес к истокам проявляется в разных культурах по-разному. В иудео-исламо-христианской традиции, частично или полностью господствующей в западном мышлении со времен распада Римской империи, бытует линейное, или прогрессивное, представление о времени. У нас есть начало, есть настоящее, есть будущее – и все это относительно постоянно. А поскольку наше настоящее несовершенно, то будущее, как мы надеемся, дарует нам совершенство. Однако такое представление о времени не является единственно возможным. Хастон Смит описывает время в понимании так называемых первичных религий как циклическое и регрессивное. Аборигенные, шаманистские культуры не стремятся к некоему будущему спасению, но видят период совершенства в мифологическом прошлом. Жить в настоящем – значит снова и снова возвращаться к мифологическому «времени сновидений», как называют его австралийские аборигены [93]. Наша культура помещает совершенство в будущее, для первичных культур оно находится в прошлом. Однако эти два варианта не являются взаимоисключающими, как может показаться на первый взгляд. Ведь когда-то даже еврейские племена, положившие начало основным философским течениям западной цивилизации, были первобытными или, другими словами, аборигенными. И мы имеем доказательства того, что у них тоже была идея первичного источника совершенства, находящегося в прошлом: Адам и Ева лишились благодати Господней из-за своего непослушания. Впрочем, евреи также развили идею будущего совершенства в своей концепции Мессии, который должен освободить еврейский народ из рабства. Однако в этой концепции есть и своя цикличность, поскольку Моисея можно считать первопредком, освободившим евреев, а Мессия будет уже соотноситься с этим архетипическим событием.

Подобного рода противоречие присутствует и в первоначальных мифах о языке, изложенных в Торе. Книга Бытия дает нам два мифа о происхождении языка. В первом из них Адаму дается задание создать язык, который, очевидно, должен в основном состоять из существительных:

Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей.

И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему [94].

Первоязык Адама состоял из имен, данных в первую очередь животным. Это неполный язык, и доказательств того, что до Адама языка не существовало, нет. Бог ведь говорил на каком-то языке, приказывая Адаму не есть плодов с Древа познания добра и зла. Стало быть, Адам не изобрел язык, а лишь дополнил его. А сам язык исходил от Бога и был дан Адаму как врожденный дар. Из этого вытекают две истины, касающиеся языка: осваивать и использовать тот или иной язык – врожденное свойство человека, и все языки подлежат изменению и обновлению говорящими на них людьми.

Данный миф говорит скорее о предназначении первоязыка, нежели о его происхождении. Адам не просто именует животных, чтобы было как их называть, – в этом случае ему бы пришлось также давать имена камням, деревьям и кустам. Он дает имена животным, чтобы оценить их способность быть полезными для него. Другими словами, Адам ищет партнера, отмечая именами окружающих его зверей. Закончив, он понимает, что не преуспел в своих поисках. И тут вмешивается Бог, создавая для Адама подходящего партнера – первую женщину, которую Адам называет Ashah , или женой, поскольку, по его словам, она «взята от мужа ( ‘ish )» [Бытие 2:23]. В иврите между словами ‘ashah и ‘ish существует очевидная связь, которая в английском языке отсутствует. Они звучат очень похоже. Однако после грехопадения Адам изменил имя жены: «И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих» [Бытие 3:20]. Имя Ева (по-еврейски Хавва) происходит от семитского корня, означающего «жить» [95]. И, что интересно для нас, язычников, тот же семитский корень присутствует в имени ассирийского божества Эа.

Язык определяет и проверяет взаимоотношения Адама с окружающим миром. Адам выявляет возможности своих партнеров-животных, давая им имена, а когда его отношения с женой изменяются из-за грехопадения, он меняет и ее имя, чтобы оно отражало новое положение дел. Также интересно отметить, что в этот момент она становится человеком с именем, созданным специально для нее. Ее больше не зовут «отмужняя», теперь она – «источник жизни». Она больше не цель, но начало, не предмет, а человек. Гностики могут толковать этот элемент мифа, как пожелают. Другой миф о происхождении языка в Библии объясняет, как мы перешли от первичного состояния единого языка к состоянию колоссального многообразия. Люди, говорившие на иврите, жили в тесном соседстве с множеством людей, говоривших на других языках; при этом многие языки имели лишь отдаленную связь с ивритом. Вместо того чтобы признать, что язык крайне изменчив и может трансформироваться даже в течение нескольких лет – факт, который прекрасно известен сегодняшним лингвистам, – Библия создает миф (пусть и не очень обоснованный с точки зрения логики) о том, откуда взялось такое многообразие: