Роберт Хесль - Проблемы пищеварения. Какие задачи скрываются за желудочными и кишечными симптомами

Но пока мы с содроганием изучаем «дикие нравы» носителей других культур, эти люди с подозрением, а иногда и с отвращением взирают на наши кулинарные традиции. Так, житель Японии ни за что не признает свежими мясо и рыбу, что лежат на наших европейских прилавках.

Тем не менее реакция отвращения, возникающая у разных людей при разных обстоятельствах, имеет и общие черты. В конце концов, это почти всегда здоровая реакция организма, позволяющая защитить не только желудок, но и саму жизнь от опасности. Кроме того, способность человеческого организма демонстрировать защитную реакцию отвращения вполне соотносится с эволюционным развитием общества. Наши далекие предки еще не могли себе позволить пренебречь падалью в качестве продукта питания. Вероятно, они, подобно гиенам, были приспособлены к тому, чтобы противостоять действию содержащихся в ней вредоносных веществ и возбудителей инфекций. Время шло, человек отказался от подобной пищи, его система пищеварения приспособилась к новым условиям, в результате чего появилась нужда в рефлексе, который бы предупреждал об опасности, таящейся в несвежих продуктах (падали).

Сегодня «цивилизованный» ребенок с младенчества слышит от родителей: «фу», «бяка», «нельзя». Помимо прочего, подобным образом ребенку прививается отвращение по отношению к собственным экскрементам. Оно также защищает организм – от содержащихся в фекалиях возбудителей, способных вызывать кишечную инфекцию. И это важно. Достаточно сказать, что заражение глистами нередко происходит в процессе игры через грязные руки и рот. (Разумеется, кроме сугубо практического смысла, беспокойство взрослого человека по поводу возможности подобного заражения и отвращение к фекалиям могут нести и символическую нагрузку, указывая на то, что изнутри его что-то гложет, как ненасытный глист.)

Наконец, необходимо вспомнить о спонтанно возникающем отвращении перед доброкачественными, но неприемлемыми для конкретного человека блюдами, – например, перед жирным куском мяса. Это заслуга так называемого «внутреннего врача», который заботится о том, чтобы человек избегал пищи, не подходящей его организму.

Кроме функционально обусловленных причин отвращения, существует еще и смысловая сторона проблемы. Прежде всего, мы испытываем отвращение перед чем-то «низшим», приземленным. Как только некий предмет (вещество, субстанция) встает на путь разложения, ведущий назад – к состоянию бездушной материи, он становится в наших глазах отвратительным. Точно так же нам неприятно все то, что олицетворяет возвращение в лоно Матери-Земли или к бесформенному хаосу, – то есть все склизкое (выделяющее слизь), бесформенное, землистое. Даже то, что лишь в переносном смысле напоминает о подобном возвращении или распаде, мы клеймим как отвратительное, недопустимое (неприемлемое) и зачастую в буквальном смысле накладываем табу. Один из ярких примеров – инцест, ставший центральной темой мифа о царе Эдипе, который, женившись на матери (то есть обратив свою мужскую силу к земле), становится виновным в регрессе и упадке, навлекая несчастье на все общество. Но еще более живой пример всеобщего отвращения перед распадом – боязнь старости и стремление скрыть следы возраста.

Все, что напоминает нам о краткости и бренности земного бытия и указывает на нашу органическую связь с землей, вызывает у нас отвращение. Мы стремимся к высшим сферам. Все твари, что ползают или скачут, касаясь животом земли, – змеи, ящерицы, лягушки, слизни и т. п. – вызывают в нас необъяснимый страх. Чем длиннее лапы у животного, тем терпимее мы к нему относимся. На животных, которые плотоядны (как и мы сами), распространяется еще одно табу: их нельзя есть. Кроме того, собак и кошек защищает то, что они стали нашими «друзьями» и «домашними любимцами», а, как известно, приличные люди друзей не едят.

Особую гадливость вызывает у нас вид и запах кала – этого низменного «итога жизни» любой пищи, побывавшей в преисподней тела. Удивляться нечему: эта субстанция прошла уже б о льшую часть обратного пути в сторону Матери-Земли. Очевидно, более всего человека ужасает мысль о том, что и его тело когда-нибудь тоже должно будет проделать этот путь. Все испорченные вещи напоминают о неизбежном распаде и потому отвратительны нам. Неприязнь вызывает даже та еда, которая только что оказалась во рту, – ведь она уже ступила на путь разложения. Для многих тошнотворна даже мысль о пережеванной пище, которой в менее цивилизованном обществе матери кормят маленьких беззубых детей. А вид свежих рвотных масс приводит нас в ужас, хотя три минуты назад мы с наслаждением смотрели на пищу, из которой, собственно, они и состоят. Правда, тогда она представала перед нами в форме аппетитных закусок на великолепно сервированном столе.