Бхагаван Раджниш (Ошо) - Поиск. Беседы о десяти быках дзен

Так и должно быть. Вы начинаете в миру. Мир – это данность. Где бы вы ни начали, вы начинаете в миру. Теперь ясно одно: если круг завершен, путешествие окончено, и вы реализованы, вы должны закончить в миру. Но в середине пути все будет вверх тормашками.

Сидха – тот, кто достиг, – возвращается обратно в мир как обычный человек. Вы можете даже не осознавать, что где-то неподалеку живет сидха, что он ваш сосед. Он может оказаться одним из ваших знакомых, а вы даже не будете этого знать. Его круг может быть настолько завершен, что он ничем не будет отличаться от обычного человека, потому что попытка казаться экстраординарным – это все еще игры эго. Поэтому будьте внимательны! Возможно, на рынке мимо вас ходит множество сидх. Будьте бдительными – возможно, рядом с вами сидит будда, полностью прошедший весь круг.

На Востоке мы склоняемся друг перед другом в знак глубокого воспоминания о боге. На Западе вы просто говорите друг другу «Привет!», «Доброе утро» или «Добрый вечер». На Востоке мы так не говорим, мы говорим: «Джай Рам!» – бог велик . Мы признаем бога в другом человеке. Мы приветствуем бога в другом. Кто знает… возможно, он уже завершил свой круг.

В этом глубоком признании нет намека ни на утро, ни на вечер, ни на день, ни на ночь – это все неважно. «Спокойно ночи!» – это просто формальность, «доброе утро» – тоже формальность. Но когда кто-то говорит «Джай Рам» – «Я кланяюсь богу в тебе», это не формальность. В этом выражении заключен чрезвычайный смысл, и он состоит в следующем: «Как знать? Я не очень осознан, может быть, ты Рам, может быть, ты сам бог. Позволь мне тебе поклониться!»

Когда будда полностью проходит весь круг, он возвращается в мир. Это именно то место, где каждый начинает, и каждый должен закончить.

Это десятая сутра:

Босиком и с оголенной грудью я смешался с людьми мира.

Мои одежды изорваны и пыльны, но я как никогда счастлив.

Я больше не пытаюсь продлить свою жизнь.

Теперь передо мной все деревья оживают.

Босиком и с оголенной грудью … обычная картина – просто как нищий.

Босиком и с оголенной грудью я смешался с людьми мира.

Это соединение с мирскими людьми – великое признание, понимание того, что каждый божествен. Поэтому нет необходимости уходить в Гималаи, нет необходимости прятаться в уединенном монастыре и держать себя в изоляции. Смешаться с людьми – значит смешаться с миллионами форм бога.

Босиком и с оголенной грудью я смешался с людьми мира.

Теперь больше нет границы между миром и нирваной. «Этот мир», «тот мир» – разделение исчезло. «Мирское» и «священное» – подобного разделения больше нет. Теперь все является мирским или священным, потому что все стало единым. Называете вы это миром или нирваной, не важно. Мир и есть мокша , мир и есть нирвана.

Подобные высказывания дзен-мастеров сильно задевают представителей других религий. Мастера дзен говорят: «Этот мир и есть нирвана, просветление, наивысшее, окончательное, и никакого другого мира не существует». Это беспокоит и создает проблемы для других религиозных людей, потому что они не могут допустить, что мирское может быть священным, что обычное может быть экстраординарным, что камни на пути могут быть бриллиантами. Но это именно так, и откровения дзен верны.

Другой мир находится не где-то там – он здесь и сейчас. Необходимы только восприимчивость и ясность. Когда ваши глаза ясны, галька превращается в бриллианты. Когда вы достигаете ясности, все камни превращаются в образы бога. Когда вы постигаете собственное существо, внезапно вы постигаете целое. Другого мира нет, этот мир единственный.

Но есть два способа видеть его, и первый – с повязкой на глазах. Не совсем правильно называть это «способом видеть», это способ не видеть. Но есть и другой – с открытыми, чистыми, ясными глазами, со способностью воспринимать. И тогда внезапно все становится прекрасным, божественным, священным. Где бы вы ни находились, вы передвигаетесь по святой земле. Вас окружает святая святых.

Босиком и с оголенной грудью я смешался с людьми мира.

Мои одежды изорваны и пыльны, но я как никогда счастлив.

Снова нечто обычное – колоть дрова, носить воду из колодца. Делать простые вещи: прибирать дом, готовить еду, ухаживать за гостем.

Мои одежды изорваны и пыльны – обратно к самой обычной жизни, – но я как никогда счастлив . Но где бы я ни был, меня окружает блаженство. Теперь это не то, что случается со мной, но то, что стало моим неотъемлемым качеством. Не то чтобы иногда я блажен, а иногда – нет, теперь это моя природа, я и есть блаженство.