Сергей Салтыков - Проект «Земной разум». Часть 2

Когда мы перешли на кухню, и я потянулся к дверце холодильника, намереваясь накрыть стол и за неторопливым обедом поговорить в уютной домашней обстановке, Михаил удивил меня неожиданным предложением: "Я не голоден, в поезде отдохнул и выспался. Мы договаривались с тобой о рыбалке. Давай быстро переоденемся, докупим в магазине все необходимое, и прекрасно проведем время на берегу реки. Погода подходящая, мы в самый раз успеваем на вечерний клев!"

Уже во дворе, он удивил меня повторно, отказавшись ехать на моей машине и предложив до магазина пройтись пешком. Выйдя из него, нанял частного извозчика, который на стареньком "Опеле", поскрипев на ухабах и колдобинах разбитой подвеской, доставил нас к самому берегу реки. По дороге Михаил несколько раз озабочено оборачивался назад, словно опасаясь слежки, или преследования. Лишь оказавшись наедине на живописном берегу, объяснил мне свое необычное поведение обоснованным подозрением, что моя квартира и машина уже оборудованы средствами негласного прослушивания. За ним сейчас круглосуточно наблюдают, охраняют и опекают. С большим трудом ему удалось в Питере сбросить "хвост", незаметно добраться до вокзала и сесть в поезд.

Несколько часов до позднего вечера, лишь на короткое время отвлекаясь на то, чтобы снять с крючков глупых окуней и ершей, ловившихся безо всякого нашего участия, и насадить на них новую наживку, мы провели в состоянии необычной беседы. Больше говорил племянник. Я же все это время слушал, задавал уточняющие вопросы и, как губка, впитывал все услышанное. Было еще нечто новое и необычное! Возможно, всему виной оказались мои утомленные за последние месяцы, истрепанные долгим ожиданием нервы и взбудораженные неожиданным приездом Михаила, чрезмерные эмоции. Но восприятие мое в этот вечер очень сильно изменилось. Я несколько раз ловил себя на том, что совсем не слышу голоса племянника, а вместо него, как в 3-Д кинотеатре смотрю какой-то научно-фантастический фильм. Готовые, красочные и динамичные картины сами проникали в мой мозг, создавая удивительный эффект объемной реальности. Мне совсем не приходилось напрягаться, чтобы вникнуть в смысл незнакомых для меня научных терминов и новых, неизвестных ранее понятий

Вначале Михаил рассказал, что военные после долгих упирательств и споров, частично согласились на его условия и разрешили ему продолжать преподавание и научно-исследовательскую деятельность в своем университете. Предупредив о характере предстоящей работы по их теме, долго инструктировали по строгим требованиям режима секретности и особенностям новых взаимоотношений с его гражданскими коллегами. Предоставили для проживания служебную однокомнатную квартиру, оборудованную современной охранной сигнализацией и какими-то другими, непонятными датчиками. Три раза в неделю, утром, служебная машина отвозила его в основной научный центр на окраине города и возвращала назад уже поздним вечером. Потом, все чаще и чаще, работа стала перемещаться на закрытые объекты , расположенные в укромных, лесистых районах Ленинградской области и даже, за ее пределами. Как и предполагалось, исследования на новом месте работы касались методик использования животных в разведывательно – диверсионной деятельности особых подразделений Министерства Обороны. В отдаленной перспективе, часть наработок, в усеченном, демилитаризованном варианте, планировалось передать в МЧС и МВД.

Михаил сразу предупредил, что насколько возможно, избавит меня от всяких подробностей и технических моментов своих научных разработок, а лишь в кратком, максимально упрощенном варианте ознакомит с главными результатами, уже проявившимися и еще ожидаемыми последствиями их обнародования в научной среде и применения на практике в военной и гражданской жизни. "Мне кажется, что я добрался до понимания Разумной Сущности Кванта и в объективном, научно-исследовательском, и в субъективном, гносеологическом (общепознавательном) смыслах! Мало того, я получил возможность фиксировать его внешнюю форму некоторыми объективными, инструментальными методами и средствами, и даже, в определенных условиях, видеть его собственными глазами. Моя первоначальная гипотеза, разработанная не ее основе научная теория, вся парадигма избранной стратегии и тактики научного поиска, оказались верными. От сложных инстинктов, физиологии и анатомии центральной нервной системы животных, я продвинулся к функциональным и морфологическим изменениям, возникающим в них вследствие взаимодействия с человеком.