Уппалури Кришнамурти - Выхода нет

Это наша заинтересованность в поддержании самоопределения, порождённого нашей культурой, в ответе за человеческую трагедию или недуг, с которым мы столкнулись сегодня. Мы обладаем потрясающей верой в систему ценностей, которую создала наша культура или общество, или назовите это как угодно.

Мы никогда не подвергаем её сомнению. Нас волнует только то, как нам вписаться в эту систему ценностей. Именно эта потребность общества или культуры вписать нас всех в эту систему — причина трагедии человека.

В какой-то момент в сознании человека возникла потребность найти решение одиночеству, обособленности человека от остальных видов на этой планете. Я даже не знаю, есть ли такое явление, как эволюция. Если есть, то где-то в ходе этого эволюционного процесса человек отделился или обособил себя от остального творения на этой планете. В этой изоляции он почувствовал себя таким испуганным, что ему потребовались какие-то ответы, какое-то утешение, чтобы заполнить эту пустоту, это одиночество, отделявшее его от окружающей жизни. Эта ситуация породила религиозное мышление, которое так и продолжается на протяжении веков. Но оно не помогло нам решить проблемы, созданные человечеством. Даже политические системы, которые мы имеем на сегодняшний день, — не что иное, как следствие духовного, религиозного мышления человека. К сожалению, они потерпели крах, и возникла пустота. Наши политические и экономические идеологии потерпели полный крах.

Сегодня человечество стоит перед большой опасностью. Этой пустотой, что возникла в результате краха всех этих идеологий, воспользуются религиозные организации. Они будут поучать и вещать, что всем нам необходимо вернуться к великим традициям наших собственных стран. Но то, что подвело тех, кто был до нас, не поможет и нам решить наши проблемы.

Когда ко мне приходили психологи и учёные, я им очень чётко это объяснял: «Вы дошли до точки. Если вы хотите получить ответы на свои проблемы, вы должны найти их в своей собственной сфере, а не искать их где-то ещё, и тем более не в мёртвых древних культурах прошлого». Возвращение назад к этим системам или техникам, которые уже подвели нас, лишь поставит нас на неверный путь, на кольцевой маршрут.

В.: Это правда. Многие люди оглядываются назад, как будто там есть ответы.

У. Г.:Ситуация, с которой мы столкнулись сегодня, это только результат прошлого, и если мы смотрим назад в прошлое, мы уже мертвы. У нас нет никакого будущего, пока мы пытаемся обнаружить ответы в прошлом, которое мертво. Тот, кто говорит: «Посмотри назад или вернись назад», не может предложить нам никаких ответов. Будущее перекрыто, если кто-то говорит нам: «Вы должны оглянуться назад», потому что это прошлое поставило нас в нынешнее затруднительное положение. Но мы не готовы отбросить всё это.

В.: Итак, все техники, древние техники медитации, йоги, тантры, дзэн-буддизма, католицизма, сами назовите — все они потерпели крах?

У. Г.:Все они потерпели полный крах. Иначе бы мы не были там, где оказались сегодня. Если бы в том, что они утверждают, было что-то стоящее, мы бы уже создали лучший и более счастливый мир. Но мы не готовы признать тот факт, что это они ответственны за создание всей этой плачевной путаницы, с которой все мы имеем дело сегодня.

В.: Если взглянуть на такие политические системы, как фашизм или коммунизм, они очень напоминают религию.

У. Г.:У них есть своя Церковь, своя Библия и…

В.: Мне представляется очень интересным то, что даже наши прокураторы оставили церковь. У них были большие храмы, они приняли ту же иерархию, что существовала в церкви Средневековья, но все они потерпели крах, а миллионы жертв есть до сих пор.

У. Г.:Мы частично в ответе за эту ситуацию, потому что мы хотим быть их жертвами. Какой смысл винить этих людей? Нет смысла винить и самих себя, потому что это двусторонняя игра: мы играем в игру, и они играют в игру. Всё, что мы делаем, это играем в игры. Мы привыкли сами себя гладить по головке и уверять себя: «Бог на далёких небесах, а с этим миром всё нормально». Очень утешительно верить в то, что нам предстоит делать нечто экстраординарное в будущем. Что нам осталось, так это надежда; и мы живём в надежде и умираем в надежде. То, что я говорю, звучит далеко не многообещающе, но это факт.

В.: Мы продолжаем надеяться.

У. Г.:Это очень утешительно — надеяться, что будущее будет удивительным и непохожим на то, что было все эти годы. Но мы ничего не делаем для того, чтобы создать что-то новое.