Ирина Глаголева - О чем умолчал Кастанеда

Моё восприятие было явно нарушено, поскольку я не никак не могу восстановить целостность картинки. Я помню лишь ощущение удушья, и связала его с испарениями желтовато-сернистого цвета, которые заполняли все пространство. Когда мы оказались вместе, нагваль повел нас куда-то веред. По мере того, как мы удалялись от стены тумана, мне приходилось делать всё больше усилий, чтобы переставлять ноги. Я видела, что и остальным приходится тяжело, но, на мой взгляд, я была самой слабой. Эта странная местность походила на пустыню, сколько я ни вглядывалась, не видела ничего, кроме бесконечных желтых холмиков. Совсем скоро я выдохлась настолько, что просто упала на землю с осознанием, что умираю. Странно, что нагваль не казался встревоженным, он не поспешил мне на помощь, но велел мне продолжать. Я поняла его слова, как разрешение умереть. На этом моё восприятие прервалось.

В тот раз я разрядилась полностью. Если бы я была солевой батарейкой, то это состояние можно было бы назвать смертью. Но нагваль помог мне восстановиться, и я еще много раз проходила за стену тумана, шла по этой странной пустыне, про которую нагваль сказал, что она является местом перехода между мирами. Я проходила в эти миры, как в теле, так и в сновидении. Точнее, во множестве разных сновидений.

Но память о том первом опыте, когда я упала без сил в мире сернистых испарений внезапно дала о себе знать ощущением необъяснимого страха. Я стала панически бояться упасть, и эту панику невозможно было убрать простым логическим убеждением, что на самом деле не произойдет ничего плохого. Страх внезапно проявился в возрасте 12 лет, и для моих родителей это стало настоящим испытанием. Ведь я могла впасть в панику по совершенно ничтожным поводам, например, шагая по тропинке следом за папой, я вдруг замирала, не в силах сделать очередной шаг. Однажды я простояла несколько часов на крошечном холмике, не обращая внимания на уговоры родителей. Многие годы я пыталась разобраться, что это такое, почему моё тело так странно реагирует, и на что именно? Прежде всего, и меня, и всех окружающих изумляла моя стойкая убежденность в том, что падение равносильно смерти. Во всяком случае, моё тело считало, что это именно так. Погружаясь в воспоминания, я не видела ничего, кроме темноты, окружающей меня. Темнота и …конец. Когда моя подруга Светлана предложила мне провести сеанс регрессивного гипноза, я ухватилась за это предложение, как за возможность войти в давнишние воспоминания и разобраться со своим страхом. Это был мой первый опыт, и потому я постаралась заранее сформировать очень четкое намерение увидеть нагваля. После получаса подготовки, когда мы со Светланой координировали свои ощущения, я внезапно оказалась в своей комнате на Набережной. Я видела сразу две картины, которые накладывались друг на друга таким образом, что вместо окна я видела вход в тоннель. Никаких сомнений, все мои чувства говорили мне, что это – правда. Я снова стояла перед стеной тумана. И мне предстояло пройти сквозь неё. И я медлила, а бенефактор кричал мне, чтобы я поторопилась. Потом нагваль вернулся ко мне и встал рядом. Ощущение невероятного счастья, что я здесь и вижу его переполняло меня. Я просто тонула в этом состоянии блаженства, но он не дал мне времени, встал рядом, за моей спиной и толкнул веред. Я пролетела этот странный коридор, который начинался в моей комнате, а заканчивался в мире сернистых испарений. Немедленно я почувствовала, как страшная сила тяжести расплющивает меня… Я падаю в темноту… К сожалению, именно в этот момент Светлане показалось, что я слишком долго молчу. Она позвала меня, и картинка исчезла. Я была раздосадована её вмешательством, хотя понимала, что сеанс оказался очень удачным. Ведь я не только встретилась с нагвалем и бенефактором, но и нашла ответ на вопрос, откуда во мне возник страх падения.

Во всех этих воспоминаниях было несколько очень важных деталей, которые я воспринимала всегда одинаково. Например, тот факт, что переход на ту сторону был, фактически, ПОВОРОТОМ на 90 градусов. Почему это так важно, я расскажу позднее, в главе, которая называется «О чем умолчал Карлос Кастанеда».

В некоторых снах я видела город, который лишь отчасти напоминал мне тот, в котором я живу. Но я все равно неизменно называла его «своим» городом. Я сновидела его годами, знала каждый уголок, и попадая через некоторое время в ту или иную часть города отмечала все изменения: вот началось строительство высотных домов, вот новая дорога… Я даже не подозревала, что эти изменения когда-нибудь перейдут из снов в явь. Но так произошло. Спусти многие годы все те здания, которые строились в моих снах, появились на тех же улицах в моем родном городе.