Гайк Октемберян - Посвящение Исиды. Том первый. Эта книга о дежавю, о потопе, о посвящении

ОДИССЕЯ, песнь II, стих 310—320

Когда натиск сомнений и «грохот волн похоронных, не умолкавших в душе» начинали сносить меня к границам поражавшего меня отчаяния, я вспоминал о самой крупной жемчужине, о том, что как её старался обнаружить, и затем в ПАМЯТИпробегал по другим жемчужинам – путевым знакам, которые были обнаружены мной до и после неё. Так мне приходилось убеждаться в том, что своей ОПОРЫв жизни ещё не лишился. Так мне приходилось убеждаться в сохранности путеводной нити.

Ещё об одной довольно-таки крупной жемчужине мне часто приходилось вспоминать. У моего отца время от времени возникало желание выходить за ПРЕДЕЛЫобжитого людьми пространства, чтобы походить по полям за городом. Мы жили тогда на окраине города на ПЕРВОМэтаже пятиэтажного дома. На такие прогулки он брал меня с собой с раннего моего детства. В то время за городом поля засевались пшеницей. Поле начиналось сразу за рядом гаражей под ЛЕГКОВЫЕавтомобили. Мы от гаражей шли мимо посевов пшеницы по тропинке, которая вела к военной части. Сначала она подходила до канала, который был вырыт в земле. По нему текла грязная мутная вода с пятнами мазута. Когда мы переходили на другую его сторону, там начинался небольшой подъём. Когда преодолевали подъём и шли ДАЛЬШЕ, можно было увидеть саму военную часть с самолётами и вертолётами.

С августа 1972 года мне пошёл уже четвёртый год. Мы в очередной раз отправились походить за городом. Недалеко от военной части я принялся ловить кузнечиков среди невысоких полевых цветов. Потом мы стали поворачивать в сторону города. Мы СДЕЛАЛИ КРУГ, когда стали подходить к городу со стороны завода «Строммашина», где работал мой отец. Через канал мы перешли по большой толстой трубе, и недалеко от неё, в ложбине, увидели огромную лужу мазута. Пшеница уже была скошена. Земля осталась покрытой щетиной от срезанных стеблей пшеницы. Местами виднелись подпалины. Кто-то ради забавы поджигал эту сухую щетину. Мы увидели, что эта сухая щетина вплотную подходила к огромной луже мазута.

На следующий день, вечером, я ВПЕРВЫЕувидел, как поехали тушить пожар несколько пожарных машин. Они понеслись в ту сторону, откуда поднимались огромные клубы чёрного дыма. Мне и отцу сразу стало ясно, что загорелась та большая лужа мазута, которую мы видели. Ночью мне приснилось место, которое было хорошо известно мне. Когда я проснулся, то был уверен в том, что мне ОТКРЫЛСЯвид на тот подъём, к которому мы подходили со стороны гаражей. Когда же я с отцом снова отправились прогуляться по полю за городом, для меня какой-то неожиданностью оказалось то, что это место в действительности выглядело совершенно по-другому. НЕ ХВАТАЛОкаких-то домов. Сначала я подумал, что когда увидим военную часть, тогда обнаружиться увиденное во сне. Но и тогда я увидел что-то совершенно другое.

Потом я решил, что эти дома мог увидеть с другого места. Ряд гаражей ТЯНУЛСЯдо самой заводской стены. Гаражи примыкали к стене там, где она образовывала угол. Несколько раз мы подходили к этому месту, чтобы перебраться через крышу примыкавшего к стене гаража на другую сторону и отправиться ДАЛЬШЕпрогуляться по полям. Отец поднимал меня на крышу гаража, поднимался сам, затем спускался и снимал меня с крыши с другой стороны. Я и подумал, что какие-то дома мог увидеть с высоты того гаража.

Когда я стал отправляться на такие прогулки вместе с одноклассниками, чьи отцы как раз и служили в той военной части, то решил проверить своё предположение. Когда я залез на крышу этого гаража, мне и на этот раз ОТКРЫЛСЯсовершенно другой вид. Больше не было другого подходящего места, с которого я мог увидеть то, что увидел во сне. И для меня эта попытка оставалась ОТДЕЛЬНОот тех, которые предпринимались мной с тем, чтобы ОБЯЗАТЕЛЬНОувидеть тот одноэтажный дом.

Мне сначала пришлось прослужить полгода в Опочке, небольшом городке, расположенном в Псковской области. Потом меня отправили служить за тысячи километров в Душанбинскую бригаду, в Туркменистан, в город Керки, расположенный на берегу реки Амударья. Затем через пару месяцев меня отправили в командировку на четыре месяца в Ташкентскую бригаду, в город Янгиюль. Было это уже в 1988 году.

Трёхлетнюю девочку одного лейтенанта отказывались брать в детский сад по той причине, что мест там уже не было. Но заведующая детским садом согласилась принять эту девочку в ответ на обещание что-то им там нарисовать. И меня отправили в тот детский сад, чтобы для детишек на какой-нибудь стене что-нибудь нарисовать. И сильно знакомым для меня оказалось то, что как я с женой этого лейтенанта и с его маленькой девочкой ранним утром отправились в этот детский сад. В тот день я заметил несколько путевых знаков. Мне не хотелось лишний раз попадаться на глаза тем, кто был одет в военную форму прапорщиков и офицеров, но вечером, всё же решил вернуться назад по той же дороге, по которой шёл из военной части.