Гайк Октемберян - Посвящение Исиды. Том первый. Эта книга о дежавю, о потопе, о посвящении

Мне снилось и то, что я выходил за границы обжитого людьми пространства по какой-то дороге, проходившей мимо островков зеленевшего леса. Эта дорога выводила меня к отвесной стене, которая высилась надо мной обрывом. Я начинал подниматься по этой отвесной стене, удивляясь своему бесстрашию. Я поднимался не по твёрдой скальной породе, а по глине, которая удерживала меня и в любую секунду могла осыпаться, не выдержав тяжести моего тела. Я поднимался вверх по отвесной стене из глины, в которую мне удавалось глубоко запускать руки. Ямки, которые оставляли мои руки, становились ОПОРАМИдля ступней моих ног. Когда я поднимался на высоту десятиэтажного дома и вставал в ПОЛНЫЙрост на самом краю обрыва, оставаясь спиной к нему, мне становилось очень страшно из-за того, что спуститься вниз у меня уже не получиться.

Мне часто снилось, что мне опять приходится УЧИТЬСЯв школе. И каждый раз, независимо от того, что УЧИЛСЯ ли я в ПЕРВОМклассе, или во ВТОРОМ, в пятом или десятом, ХВАТАЛОодного лишь замечания какой-нибудь УЧИТЕЛЬНИЦЫв мой адрес, ХВАТАЛОодной капли словно какого-то их яда, чтобы во мне вызвать в ответ волну гневных ОБВИНЕНИЙ. На этой волне я бросался вон из школы, в которую больше не собирался возвращаться.

Когда я просыпался, сразу осознавал, что всё было не так уж и плохо. Происходившее говорило мне о том, что не случайно такой глубокий страх мешал мне СДЕЛАТЬвыбор в 1991 году, от НЕОБХОДИМОСТИкоторого мне как некуда было деваться.

Славься, дух, ты могуч в страхе.

«Книга мёртвых», из главы о прохождении силой пути в Дуат

Когда я оглядывался назад, на всё то, что нам пришлось выдержать, тоже становилось страшно. Я поражался тому, что как всё то, что на нас свалилось, не раздавило нас.

Что нас могло ждать ДАЛЬШЕ? Великие невзгоды? Неисчислимые бедствия? По всей видимости, НИЧЕГОхорошего. То, что не раздавило нас, никуда не делось, и всё такой же громадой продолжало возвышаться над нами с ПОЛНОЙготовностью нас, всё равно, раздавить и прикончить. Мы оказались в положении царя Сизифа, которого в любой момент могла раздавить готовая упасть на него высившаяся над ним скала. Будущее, от которого нам как некуда было деваться, превратилось в страшную угрозу.

Постоянное НАПРЯЖЕНИЕистощало меня. И происходившее ВОКРУГтолько помогало подрывать мои силы. И все мои усилия выжить и УЦЕЛЕТЬначинали выглядеть напрасными, бесполезными и даже вредными. И всё ВОКРУГобещало, что сил СОПРОТИВЛЯТЬСЯу меня, всё равно, рано или поздно, не останется. Против страшной ТЯГИв какую-то ПУСТОТУя рано или поздно, всё равно, НИЧЕГОне смогу СДЕЛАТЬ. СОПРОТИВЛЯЯСЬэтой ТЯГЕ, я только больше и больше растрачивал свои силы и только больше помогал самому себе только уже совершенно обессиленным сползать в какую-то ПУСТОТУ. И сам неумолимый ход времени только помогал ЗАТЯГИВАТЬменя в гибельное будущее и помогал мне чувствовать своё ПОЛНОЕбессилие его остановить. Сам ход времени меня страшил.

Что ж нового в том, что злая судьба одолевает мужество? Победить её можно только стойкостью – ничего не сумеет она сделать стойкому, так же как и ветер – горе! Так оседлаем же коней стойкости – и в путь!

Сомадева, «Океан сказаний», волна семьдесят четвёртая

Что мне оставалось ДЕЛАТЬ, чтобы хоть немного ОТТЯНУТЬнеминуемый конец? Страшась будущего, я упорно смотрел назад, в прошлое. Стараясь ОТТЯНУТЬнеминуемый конец, я сдвигался в прошлое, просматривая и просматривая раз за разом отрезки пройденного, чтобы УСПЕТЬобнаружить что-то такое, за что можно было УХВАТИТЬСЯ, на чём можно будет утвердиться, что может стать спасительным для нас. Прошлое самой своей неизменностью всего, что было запечатлёно в ПАМЯТИ, выглядело и продолжало оставаться для меня более верной областью, чем настоящее и будущее. Мне так долго приходилось задерживаться в глубинах ПАМЯТИ, что меня порой это начинало пугать. ПАМЯТЬо давно минувшем, об отжившем, о том, чего уже не было, и о том, чему уже неоткуда было взяться, становилась для меня чем-то всё более существенным. ПАМЯТЬпревращалась для меня в какую-то ОПОРУ. Но куда она могла вести? «В карете прошлого никуда не уедешь», – мне хорошо было известно это утверждение. ОНА же помогала мне вновь и вновь переживать всё то, что пришлось выдерживать и раньше, и на совсем недавно пройденном отрезке пути. ОНА же возвращала меня на этот последний отрезок пути и помогала мне снова одеваться в него. Другие отрезки пути тоже становились для меня всё более ядовитыми. ПАМЯТЬпревращала моё прошлое в тот плащ, в который оделся Геракл, который он не в силах был сорвать с себя, когда разжёг огонь всесожжения. И этот плащ пропитан был кровью ДЫРЯВЫХдуш, которая ядом проникала в меня через мои ОТКРЫТЫЕ РАНЫ.