Олег Гор - Просветленные не ходят на работу

– Всего лишь зайца? – поинтересовался я так, словно вынимал слона из еврейской кипы три раза в день.

– Ладно, шутки в сторону, – монах стал серьезным. – Забирай свои шмотки. Проверяй, все ли с ними в порядке…

Рубаху он вернул мне в целости и сохранности, и только внимательно осмотрев ее, я смог определить, какой рукав пострадал от вандализма брата Пона. В рюкзаке все оказалось на своих местах, но, разглядывая вещи, с которыми я три с лишним месяца назад приехал в Нонгкхай, я ощутил, что роюсь в багаже мало знакомого мне человека.

Да, я узнавал предметы, но они не имели для меня особого личностного значения, которое обязательно приобретают пожитки, если пользоваться ими на регулярной основе, каждый день.

Попытавшись включить сотовый, я без особого удивления обнаружил, что он разряжен в ноль.

Интересно, сколько людей за это время пытались дозвониться до меня?

При мысли об этом мне стало неуютно, возникло желание отшвырнуть мобильник, или нет, взять все эти шмотки и утопить в Меконге, а затем броситься к брату Пону и умолять его, чтобы он позволил мне остаться…

Нет, глупости все это.

Он не согласится, да и я, если не отмечусь в ближайшее время в иммиграционном офисе, превращусь для властей Таиланда в нелегала, а к нелегалам в королевстве относятся очень жестко.

Да и надо показаться друзьям, дать знать родственникам в России, что я жив…

Очень медленно я снял антаравасаку, к которой за время в Тхам Пу привык как ко второй коже. Натянул рубаху и шорты, и эта «униформа» фаранга показалась мне в первый момент адски неудобной, и не только потому, что я здорово похудел.

Увидев меня в таком наряде, брат Пон рассмеялся и сказал:

– А я уже и забыл, как ты выглядишь на самом деле.

– Не смешно, – мрачно буркнул я. – Я отвык от этой одежды, теперь привыкаю… Когда мне… ну, уезжать?

До последнего теплилась надежда, что он скажет «через неделю» или «оставайся».

Но монах спокойно заявил:

– Завтра. Я тебя провожу, чтобы убедиться, что ты сел в автобус.

– На первой же остановке я выпрыгну в окно и вернусь сюда, – мрачно пошутил я, но брат Пон воспринял мои слова серьезно.

– Боюсь, что ты не найдешь здесь того, что ожидаешь, – сказал он негромко, а после паузы добавил. – Когда-то давно я попытался вернуться в дом наставника после того, как он отправил меня в мир. Но обнаружил лишь древние развалины и запустение, гнездящуюся под камнями кобру и плющ, обвивший то, что осталось от стен и крыши. Понимаешь?

– Не до конца…

– Прошлое нельзя ухватить, оно лишь мираж, иллюзия, – тут брат Пон улыбнулся. – Цикл закончен, и вернуться в него не по силам даже существу, обладающему божественным могуществом. Единственное, что остается тебе, это существовать в другом цикле, в новом времени, использовать те возможности, что оно предоставляет тебе. Сожаления о былом лишь ослабляют, так что не позорь наставника, позволяя им одолеть тебя.

– Я постараюсь, – пообещал я, хотя вовсе не был уверен, что у меня получится.

– А теперь переоденься обратно и отправляйся подметать храм, – приказал монах. – До завтрашнего утра ты послушник нашего вата и не имеешь права вести себя как праздный гость-турист.

Я скривился и отправился выполнять распоряжение.

В этот последний день в Тхам Пу все валилось у меня из рук, я пару раз ронял метлу, а затем, полоща белье, едва не упустил одну из простыней. Сосредоточиться как следует я не мог, любые попытки заняться медитацией заканчивались тем, что я погружался в дремотное полусонное состояние, в котором едва осознавал поток собственных мрачных мыслей.

Что я буду делать в Паттайе, как смогу там жить? И когда вернусь сюда?

В то, что байка, рассказанная мне братом Поном, имеет отношение к реальности, я не верил – ясное дело, что это притча, озвученная с воспитательными целями, а не настоящее воспоминание.

За вечерней трапезой я задумался настолько, что застыл с чашкой риса в руках. Очнулся, только ощутив болезненный удар по плечу, от которого сустав мой онемел.

– Да, не ждал я такого, – сказал брат Пон, опуская свой бамбуковый посох. – Интересно, чему я учил тебя все это время?

Вид у него был сокрушенный, но глаза смеялись.

– Простите, – сказал я, потирая плечо. – Но я это, ну…

– Ты размышляешь о том, как будешь совмещать обычную жизнь и то, что постиг здесь?