И Калышева - Основы истинной науки - I

Как можем мы причину явления искать в самом явлении? Это совершенно ненаучно. Как можем мы в самой грозе искать причину её возникновения, в самом человеке искать причину его жизни, в самой планете искать причину её движения? - Ведь это ряд ни с чем не сообразных абсурдов.

Ф.А. Ланге, в своей «Истории Материализма», стр. 54, протестуя против вышеприведённой выдержки из «Логики» Миля, говорит: «Вследствие подобного же понятия причинности происходит то, что обезьяна хватает лапою позади зеркала, или оборачивает насмехающийся снаряд, чтобы найти причину появления своего двойника. Вследствие понятия причинности происходит то, что дикарь приписывает гром колеснице Бога, или воображает при солнечном затмении дракона, который хочет проглотить раздаятеля света. Закон причинности заставляет трудного ребёнка соединить благодетельное появление матери с своим криком и порождает этим путём опыт. Привилегированный же глупец, приписывающий всё случаю, мыслит себе (если он вообще мыслит) случай, как демоническое существо, коварство которого заключает в себе достаточное основание для всех его напастей».

Чрезвычайно трудно, занимаясь постоянно положительными науками или преследуя материалистическое мировоззрение и привыкнув думать, что ничего духовного в природе нет, - перейти потом к правильному и свободному пониманию почвы чистого идеализма. Несмотря на то, что многие, более развитые, сами собой доходят до убеждения, что позитивизм слишком поверхностно изучает природу, и чувствуют естественное влечение проникнуть глубже своими познаниями в тайный смысл вселенной, но привычка старого образа мысли постоянно сбивает их с пути и вовлекает в невольные заблуждения. В этом очень часто сознавались сами атеисты; например, Фейербах, самый отъявленный пропагандист атеизма (Философия будущего, 43 года, стр. 23), не мог умолчать об этом невольном тормозе человеческой мысли, сказав: «Кто сосредоточивает свой ум и сердце только на вещественном, на чувственном, тот фактически отрицает реальность сверхчувственного: потому что (для человека по крайней мере) только то действительно и реально, что составляет предмет реальной и действительной его деятельности». И в этом случае Фейербах больше чем прав. Редко встречаем мы человека, который работал бы над своим внутренним духовным развитием и заставлял бы себя думать так, как думали великие умы и нравственно развитые люди. Напротив, мы несравненно чаще встречаем принцип отвергать всякий авторитет даже людей гениальнейших; и каждый находить возможным дойти самому до высших истин и высшего знания, всякий убеждён, что сам ничуть не глупее каких-то Декартов, Ньютонов, Гумбольдтов и Кантов, и решительно не желает, да и не может сам знать верную оценку своих сил, способностей и внутреннего развития.

Вот причина, отчего все материалистические учения и системы были всегда более популярны, чем всякие другие, более трудные.

Учения материалистов во все времена делались очень скоро известными и всегда проникали скорее всяких других во все слои общества. И это весьма естественно и очень понятно.

Представим себе молодого ещё не окрепшего в своих знаниях науки, человека, который, заинтересовавшись вопросом жизни, вздумал бы, понадеясь на свои силы ума, обратиться к изучению философии без дельного и всесторонне образованного руководителя, - он непременно увлёкся бы учением материалистов. Во-первых, потому что не может один человек прочесть все философии, существующие в мире - их тысячи. Не будучи в состоянии прочесть всё, он, конечно, возьмёт на выдержку самые популярные и известные системы, а они-то как раз и есть материалистические. Во-вторых, избрав для своего изучения несколько теорий, может ли он, нетвёрдо знающий науки, быть разумным судьёй в степени правильности и непогрешимости суждения какой-нибудь из них? Ведь явных и грубых ошибок ни в какой теории нет, есть неточное объяснение фактов, сбивчивые толкования начальных принципов. Все ошибки каждой теории заключаются в неуловимом уклонении от истины, в неправильном взгляде на вещи; надо быть хорошо образованным человеком и во всяком случае иметь правильный взгляд на мир, чтобы уловить и тонко оценить эту неверность, а на этих-то мелочных уклонениях и построены все те следствия, которыми так радикально отличаются материалистические теории от философских.

Следовательно, каждый неизучивший специально предмета наук и обладающий достаточной силой логики, чтобы верно оценить правильность суждения каждой из представляющихся его усмотрению теорий, может только увлечься какой-нибудь из них, но не судить о ней, не изобличать её в ошибках и заблуждениях.