Ларра Доррен - Сказки из прошлого. Книга I

– Что вам нужно? – грозно спросил он девушку.

– Ничего, – ответила уверенно она, – просто вы лежали и громко кричали, я подумала, что вам нужна помощь.

– А чем вы можете мне помочь? – ядовито сказал Генрих.

– Ничем. Но вдруг, вы уже умерли, я бы забрала вашу одежду и деньги, – с улыбкой сказала девушка.

– А вы дерзкая, – сказал Генрих, – и бесстрашная. Что вы делаете одна в таком дремучем лесу? Медведя не боитесь? Или разбойников?

– Нет. Неизвестно, чего больше нужно бояться, умереть от голода дома или в лесу от беды. А так, будут сегодня грибы на ужин. Ладно, если у вас все в порядке, то я пойду, скоро темнеет.

Девушка взяла корзину и стала удаляться среди деревьев. И вот ее образ почти исчез в спускающемся сумраке леса, как неведомая сила подняла Генриха и отправила его вслед за ней. Он сел на коня и быстро догнал ее.

– Постойте! – спрыгивая с коня, окликнул ее. – Вы кто? Я вас провожу до деревни.

Девушка улыбнулась и сказала: – Я, Адель. Зачем вам провожать меня, я тут все знаю, и меня все знают, через пару верст я буду дома.

Ее глаза снова засветились зеленым блеском, что непроизвольные мурашки пробежали с головы до ног Генриха, и его решение проводить ее стало еще увереннее.

– Судя по вашей одежде, вы состоятельная личность, – сказала Адель, шагая по еле видной тропинке, заросшей кустарником и травой, – что вы делали в такой лесной глуши? Неужели грибы собирали? – насмешливо сказала девушка.

– Ваша дерзость и, вправду, безгранична, раз вы понимаете мой статус и позволяете себе усмешки надо мной. Но меня удивляет, что я не злюсь на вас. Я гулял, мне нужен был свежий воздух и тишина.

– А что, в господских палатах вам не предоставляют такую возможность? И где ваша охрана. Или вы тоже не боитесь медведя? – продолжала ерничать Адель.

– Нет, не боюсь. Есть вещи страшнее медведя. И от медведя можно защититься, а от безысходности нет. Почему я вам все это рассказываю?

– Я не знаю, но есть предположения. Это ваша безысходность заставила вас предъявлять претензии Богу? – серьезно сказала она, – вы бы условия ему еще поставили. Кто, по-вашему, Бог? Неужели чародей и сказочник, который исполняет любые желания?

– Мне жаль, что вы это слышали, но это был крик отчаяния. Та самая безысходность. И на самом деле, я бы мог многое отдать, если бы Бог стал тем самым чародеем, чтобы помочь мне.

– В чем? – язвительно спросила девушка, – еще одного полцарства не хватает для лучшей жизни? Или арабского скакуна, коих единственный на земле.

– Нет, – опустив голову, сказал Генрих, – я бы сам все отдал, если бы это нужно было взамен здоровья моей матери. Она умирает. Опять не понимаю, почему я это все рассказываю вам.

– Потому что перед Богом мы все равны, и рождаемся одинаково, и умираем так же. Живем только по-разному. Но странно, что вспоминаем о Боге, когда совсем тяжело. Еще и претензии умудряемся ему предъявлять, обвинять его и терять веру в него.

– Я теряю сейчас самого близкого и родного мне человека, как вы не понимаете? Мне очень тяжело видеть, как мучается моя мама, как ей больно и тяжело. И еще тяжелее мне от одной только мысли, что ее может скоро не стать.

– Понимаю, – сказала Адель, – я тоже рано потеряла родителей, они были казнены за отказ сдать пшеницу, мои братья и сестры умерли с голоду, я выжила. Что с вашей матерью?

Генрих замешкался, потому что понимал, о какой расправе говорит Адель, но рассказал ей о длительной болезни матери и последних прогнозах, которые дал врач. Тем временем они вышли на опушку, с которой виднелась деревня.

– Мы пришли, – сказала Адель. Она достала из корзины пучок какой-то травы и протянула Генриху. – Заварите это сегодня для своей мамы и дайте выпить на ночь. Это позволит ей легче дышать и спать ночь спокойно. Завтра на рассвете, чуть солнце поднимется, приедете за мной сюда, на это же место, я помогу вам. И попросите у Бога прощения за сказанное сегодня, и за сделанное ранее в том числе.

Она быстрым шагом стала удаляться от Генриха в сторону деревни, медленно тонущей в вечерней дымке. Уже появилась первая звезда на небе, и она была такая же яркая и красивая, как и надежда, которая снова затеплилась в груди у Генриха. Надежда увидеть снова здоровой и улыбающейся свою маму.

Он, как чумной, сел на лошадь и поскакал в сторону своего дома. Ехал и все думал, что это было, откуда эта девушка, что это за трава. Как будто сон какой-то странный. Но вера в траву и Адель придавала ему сил и уверенности. Как будто кто-то протянул тоненькую ниточку, которая превратившись в канат, вытянет его из беды. Кто? Кто вытянет? Бог? Бог. Бог с нами!