Юлия Ефимова - Летописец. Книга 2. Тень во времени

– Сколько здесь портретов? – голос Марции оторвал Георга от мрачных мыслей. Оказывается, они уже добрались до Тёмной галереи. Георг надеялся откланяться по пути, но Марция так старалась выглядеть заинтересованной, что он решил остаться. К тому же Сиверс, кажется, не знает, о чём говорить. Георг видел, что он слегка растерян и тоже не прочь уйти.

К Ноэлю Сиверсу он испытывал двоякие чувства. Его подчёркнуто старомодные наряды, неуверенность в себе вызывали у многих раздражение и насмешки, Георг же видел в нём внутреннюю гармонию и независимость от мнения окружающих, которым безотчётно завидовал. Ноэль ничего особенного не ждал от жизни, ни у кого ничего не просил, тем не менее получил любимую женщину и отличного сына. Георг понятия не имел, есть ли у Сиверса сейчас женщина, зато отметил, насколько плохо выглядит Ноэль. Вероятно, он чем-то болен.

– Здесь тридцать два изображения королей и королев, – Георг знал эти работы наизусть.

Портреты занимали большую часть стены – на фоне скромных работ особенно выделялись два огромных полотна. Правда, Георг всегда смотрел не на размеры, а на лица, оценивая руку художника. От одного конца коридора до другого менялись эпохи, костюмы, причёски, приёмы, манера письма, однако выражения лиц и глаз не зависели от времени – только от мастерства художника и характера личности, которую он писал.

Первые портреты появились лет двести назад. Каждый король считал долгом оставить своё изображение, да ещё, как правило, не одно. В галерею вешали один портрет короля, остальные пылились на складе, подробно описанные в списке дворцового имущества и никому не нужные.

Портрет Валамира в образе святого, написанный лет через триста после смерти первого сканналийского короля, напоминал икону на дереве. Георг не видел, как был написан небольшой портрет Райгарда Второго, но рука Алика Двара, барундийского художника, чувствовалась сразу. Георг учился у него в Барундии.

– Я думал, портрет пропал, – он задумчиво посмотрел на преданного им когда-то короля.

– Катрейна сохранила его, – тихо сказал Ноэль.

– Давненько я тут не бывал, – Георг огляделся. Из новых работ в галерее появился офорт, изображавший Айвариха в образе безумного Иригора. Интересно, какой насмешник его сюда принёс? Лист явно вырвали из книги, отпечатанной в типографии Килмаха. Да, это его линии, хотя привычная монограмма «ДК» отсутствовала. После смерти Айвариха художник уехал в Барундию, где объявился при дворе Гиемоню Недавно он вернулся в Сканналию и сейчас усердно рисовал портрет Дайруса. Георг предпочёл бы удалить Килмаха из дворца, однако Дайрусу он нравился.

– Об этой картине говорила ваша жена? – восхищённо спросила Марция, остановившись у портрета Катрейны.

– Да, – коротко ответил Георг. Катрейна стояла в свадебном белом платье, на котором едва различались детали шитья – словно белое облако окутывало фигуру восемнадцатилетней девушки; лишь на расстоянии мазки соединялись в идущие по подолу узоры, шнуровку и бледно-розовые цветы на корсете, обшитом жемчугом. Окружающие девушку люди также были слегка не в фокусе, их одеяния казались чёрно-белыми, как на карандашных рисунках. Лицо Катрейны художник прорисовал отчётливо: лёгкая улыбка, полуприкрытые веками глаза, слегка растрёпанная ветром причёска. На её шее сверкали рубины изящного ожерелья.

Георг не помнил, как писал эту картину. Война только что окончилась, Айварих сидел на троне. Барон уехал к себе в поместье и ждал объявления о свадьбе. Время шло, слухи ходили разные. Фальшивый Байнар, козни Винкустов, игры барундийского двора, смерть Рижитты и Артура Мэйдингоров – Георг боялся за Катрейну и, чтобы отвлечься от мрачных предчувствий, взялся за кисть. Он сам не понял, откуда появилось вдохновение и мастерство. Рука свыше водила по холсту, а не его собственная. Закончив портрет, он будто очнулся от тяжёлого сна, рассматривая готовое творение как незнакомца. Килмах, не зная автора картины, как-то раскритиковал его работу в пух и прах, но почти каждый, кто её видел, потом безотчётно смотрел на королеву, словно искал в ней то, что изобразил художник.

Наверное, именно предчувствия он воплотил на холсте, потому что юное лицо девушки под определённым углом казалось искажённым страданием. Самому Георгу не раз приходило в голову, что девушка идёт не к алтарю, а к Вратам Покоя, поэтому он никогда больше не смотрел на портрет, подарив его королю ко дню свадьбы. Рубиновое ожерелье, доставшееся барону в наследство от матери, получила в подарок Катрейна. С тех пор Георг не пытался писать снова, лишь каприз Ванды вынудил его взяться за кисть. Результат, как он и думал, оказался плачевным. Ванда недоумевала, как он мог забыть свой талант. Осталось загадкой, откуда Ванда узнала, что автор портрета именно Георг. По его просьбе Айварих никому об этом не говорил, зато Ванда сообщила половине двора.