Наталья Степанова - Книга ответов на особый случай. Открой на любой странице

Под Покров пришла к нам соседка и спросила, есть ли у нас красные нитки. Пока я их искала в коробке, она мне сказала:

– Знаешь, а ведь мы хотим тебя за сына просватать: очень он тебя любит. Выходи за него, будешь как сыр в масле кататься. Он у нас непьющий и добрый, только молчаливый, да ведь это не беда. А ради сына мы ничего не пожалеем. Что скажешь?

У меня тогда уже был парень, которого я как раз дожидалась из армии. Я честно обо всем рассказала соседке: что люблю своего жениха, что поклялась выйти за него замуж, что буду дожидаться его. «Я верю, что сын ваш – хороший парень, но люблю я другого», – закончила я разговор.

Через неделю родители моего жениха получили письмо, в котором их известили, что их сын погиб в результате несчастного случая. Тогда я еще не связывала произошедшее с колдовством соседки.

Помню, что плакала я, не переставая, две недели и никак не могла успокоиться. Сидела в своей комнате, никуда не хотела выходить и ни с кем разговаривать. Однажды мама сказала:

– Соседка дала мне водички тебя от тоски умыть, а то страшно на тебя смотреть, извелась ведь вся.

Я не хотела умываться, но мама уговорила. Вы можете не поверить, но на следующее утро я проснулась совершенно спокойной. У меня и мысли не осталось о погибшем женихе. А вечером я накрасилась и пошла на танцы с сыном соседки. Наверняка меня в селе многие осуждали, но чужое мнение было мне безразлично.

С тех пор я все чаще и чаще стала заходить к соседям и всякий раз видела там удивительные вещи. Например, как соседка из одной горсти муки намесила целую миску теста, а потом испекла из него необыкновенно вкусные пироги.

Время от времени старуха – мать моей соседки – усаживала меня на стул и начинала расчесывать мои косы. Она перебирала волосы своими иссохшими, кривыми пальцами, и у меня было такое ощущение, будто она не прическу мне делает, а мысли перемешивает. В те моменты у меня снова начинала кружиться голова и казалось, что стены дома ходят ходуном.

Старуха же могла читать мои мысли. Я знаю это точно, потому что однажды я подумала: «До чего же мерзко от нее пахнет». И она тут же мне ответила:

– Доживешь, как я, до ста лет, и от тебя не молоком запахнет, – и захихикала.

Возвращаясь домой, я каждый раз силилась вспомнить, о чем же мы говорили, но было такое ощущение, что кто-то просто взял и стер мне память.

Но однажды мне все же удалось вспомнить то, что происходило во время моего очередного визита к соседям: по их просьбе я разделась догола, а они все вчетвером разглядывали меня – так разглядывают на базаре скотину, которую хотят приобрести.

А на следующий день к нам зашла соседка, уверенно достала из большой сумки фату и подвенечное платье и велела примерить. Потом она сказала, что ездила в город и купила платье, теперь вот туфли нужны, но она не знает моего размера. В этот момент в комнату вошла моя мама – в тот день у нее был выходной. Увидев меня в одежде невесты, мама опешила. Маму возмутило, что никто ее согласия не спросил, а ведь я была еще несовершеннолетней. У мамы моей такой характер, что чуть что не по ее – она сразу же в крик. Естественно, ее разозлила наглость соседки, поэтому она начала ругаться и гнать женщину вон. Но вдруг она замолчала на полуслове, будто кто-то заткнул ей рот. И тут я увидела, что вокруг мамы сидят те самые черные коты и, задрав морды, внимательно смотрят на нее. Я страшно испугалась, ведь соседка пришла в наш дом одна, а я закрыла за ней дверь на замок – коты никак не могли попасть в нашу избу.

А на другой день ко мне пришли наша врач, мой дядя, живший на другом конце села, и директор школы. Взглянув на них, я сразу поняла, что случилось что-то страшное. Они сообщили мне, что с моей мамой произошло несчастье и теперь я сирота.

Во время похорон соседка и ее сын не отходили от меня ни на шаг. А когда после поминок все разошлись, соседка мне сказала:

– Если еще раз хочешь увидеть мать, в полночь посмотри в окно. Другого случая тебе больше не представится.

Вначале слова соседки так напугали меня, что я забилась в угол и твердо решила не выходить из своего укрытия до утра. Но шло время, наступила ночь, и ровно в полночь я встала, и ноги сами понесли меня к окну. Мне было так страшно, что я еле-еле раздвинула занавески трясущимися руками. Но мысль, что я уже никогда не увижу маму, придала мне решимости. Переборов страх, я отдернула одну занавеску. Прямо напротив меня за окном стояла мама. Она была в том, в чем я ее похоронила. Мама кивнула головой, приглашая меня выйти на улицу, и тут перед глазами у меня потемнело – и я осела на пол. Мне хотелось вскочить, убежать куда подальше, но не было сил подняться.