3. Историю «о себе» можно разделить на две компоненты: то, что я делаю, и то, что я чувствую. Мало кто врет в обоих частях, но в одной их них врут почти все. Идеальная ложь – это ложь с элементами правды, когда события вроде бы истинные, а вот отношение к ним перевранное. Реже бывает наоборот.
4. «Человек сути» рассказывает себе историю о мире (возможно, придуманном мире), но не рассказывает миру историю о себе. Его внутренний мир – это нечто сокровенное, неизменное и неприкасаемое, и одновременно – сверх уязвимое (почему так – см. главу «Оценочное поведение и способы описания реальности»). Говорить о себе – значит подвергать себя огромной опасности.
5. «Человек формы», наоборот, рассказывает миру историю о себе (о придуманном себе), но не рассказывает себе о мире. Значит, он избегает рассказывать себе историю о внешнем мире, почему-то ему страшно именно это. Это (вместе с п.3) основные векторы: то, чем они заняты большую часть времени, основа их творчества и способ укрыться от неуютной внешней реальности.
6. Внезапно оказывается, что самовыражение изначально формируется как способ укрытьсяот части реальности, а не способ открыться чему бы то ни было. Что лично мне видится противоречием.
7. Если убрать из сознания фильтр-посредника в виде контролирующего родителя, это позволит «людям сути» легче говорить о себе, т.е. обрести какую-то форму; а «людям формы» это поможет обрести, наконец, какую-то суть.
Рассказывать себе о себе – и есть собственно самоописание. Чтобы самоописание было верным, чтобы отличать желаемое от действительного, нужно освоить сталкинг. Рассказывать миру о мире или другому человеку о нем самом – похоже на психоанализ. Это то, что делаю я, например. Это тоже большое искусство. Оба этих навыка по умолчанию не востребованы и толком не формируются. В результате, например, навык «рассказывать другому о нем самом» легко вырождается в навык «вешать на него ярлыки и проекции». А навык «рассказывать себе о себе» легко вырождается в «собирать на себя чужие проекции». Чтобы навыки не вырождались, нужно уметь отделять себя от другого, и это не вопрос морали и убеждений, это – способность видетьдругого другим. Именно эта способность не формируется по многим причинам: и в силу детско-родительского слияния, и в силу общей ограниченности (неразвитости) ума. В основе я вижу отрешенность и безоценочность, способность видеть нейтрально и невовлечённо, которая формируется, например, в раджа-йоге. Еще раз: это не мораль, а особый навык, который нужно тренировать. То есть вы не можете просто принять решение «О, хочу, чтоб у меня это было!», как вы решаете начать или бросить курить. Это сложнее.
Творческий ребенок, поддерживающий родитель
Теперь попробую сформулировать выводы. Итак, мифический «творческий ребенок» способен видеть и слышать сам себя. Смотреть на себя своими глазами. Оценивать себя с позиции своей же системы ценностей. Выражать свои чувства и мысли прямо и непосредственно, не искажая их суть под чужие потребности, но адаптируя форму . Способен выразить свою мысль на разных психических языках.
Согласитесь, звучит вообще не по-детски. Очень во-взрослому это звучит. Почему же я называю его ребенком? Потому что спонтанность и способность к генерации новых идей – иррациональные функции, присущие скорее ребенку, еще не ограниченному социальной конвенцией и необходимостью выживания.
Как возникает идея, собственно суть , которую он выражает? А вот как. В голове у ребенка кружатся фрагменты готовых идей, изначально чужих. Эти фрагменты сталкиваются друг с другом случайным образом и иногда образуют устойчивые сочетания – более крупные фрагменты, претендующие на самостоятельность, и уникальные в пределах личного опыта. Вот эти более крупные идейные кластеры ребенок и пытается выразить. Родители могут узнать или не узнать эти идейные кластеры; а потом поддержать их, или отвергнуть. Те редкие идейные кластеры, которые родители опознали как не тривиальные, и не отвергли, становятся творческим вкладом ребенка в систему отношений родитель-ребенок и вообще в мир.
И если (не) узнавание родителем детских идей – процесс сравнительно объективный, то принятие или отвержение – уже процесс субъективный. Например, родитель может без разбору отвергать любые идеи ребенка, потому что «мал еще, чтобы иметь своё мнение!» Хотя именно хаотичность, незакрепощенность, необусловленность детского сознания снова и снова выдает на поверхность идеи, ранее отброшенные как бесполезные. Ребенок не знает об их бесполезности, и в этом основной его вклад: то, что еще год назад было бесполезным, завтра может оказаться сверхценным.
Читать дальше