Вейл Оуэн - Жизнь высших миров

Я благословил их словами и прикосновением; и они благословили меня своими счастливыми улыбками. Так что мы все получили благословение друг от друга. Так у нас принято. Пусть так будет и у вас, внизу. Так лучше, чем иначе.

И так же, с благословением, я покидаю тебя сейчас, мой подопечный, и не прошу твоей благодарности за это. Ведь когда мы благословляем, это наш Отец благословляет через нас, и Его благословение, проходя через нас, оставляет что-то от своей благости в нас. Помни и это, и будешь знать, что благословляющий своих собратьев благословляет и самого себя.

Вторник, 30 декабрь 1913 г.

Продолжим.

Они стояли передо мной, и я пытался понять цель своего прибытия, но не мог. Тогда я обратился к Ангелу-Правителю за наставлениями, и он ответил мне:

«Эти наши сестры были взяты сюда вместе, они работали в одной группе в предыдущих трех сферах. Ни одна из них не пошла бы вперед, оставив остальных позади; но, если одна могла развиваться быстрее, она оставалась помочь другим, которые немного медлили; и так они шли вместе, пока не попали сюда. Сейчас их развитие таково, что они готовы к дальнейшему восхождению, если ты сочтешь это подходящим для них. Они ждали твоей мудрости на этот счет, потому что им удалось узнать, что, если они в скором времени не перейдут в следующие небеса, их прогресс замедлится».

Я понял, что мне тоже предстоит испытание. Мой Правитель утаил от меня это задание с тем, чтобы без всякой предварительной подготовки я оказался лицом к лицу с проблемой и пошел на риск, разрешая ее. Это прибавило мне радости, ведь так уж повелось у нас в этих краях, что чем труднее задание, тем больше удовольствия от сознания доверия к нам Главы.

Я поразмыслил немного. Всего было пятнадцать женщин. Я разделил их на три группы и послал каждую пятерку в Г ород своим путем. Каждую из групп я попросил привести ко мне маленького ребенка, который должен был рассказать мне, какой урок они преподали ему, руководствуясь тем, что это должно было быть самое важное, что ребенку следовало узнать.

Постепенно группы возвращались, и вместе с ними было три жизнерадостных малыша: два мальчика и одна девочка.

Возвращались они почти вместе, но не одновременно. Из этого я заключил, что они не встречались друг с другом в пути, иначе бы они объединили свои силы, ведь их взаимная любовь была очень велика. Попросив их поставить детей передо мной, я сказал первому мальчику: «Итак, малыш, скажи мне, чему ты научился у этих добрых дам».

Н это он ответил очень мило: «Если тебе будет угодно, светлый господин, я пришел сюда, не зная земли Господа, ведь моя мама отдала мой дух небесной земле до того, как отдала земле мое тело. Эти дамы-сестры поэтому наставили меня по пути, что я должен знать, что земля Господа — это колыбель наших ярких сфер. Там маленьких мальчиков нянчат, сильно раскачивая туда и сюда, и они вовсе не знают мира, как мы знаем его здесь, пока не оставят Землю позади. И всё-таки она из того же Царства Любви Отца, и мы должны молиться за тех, кого качают слишком безжалостно, и за тех, кто так сильно качает их».

И затем он добавил, смущенный тем, что получил это последнее указание: «Но, Господин мой, это мы делаем всегда, потому что это часть наших школьных занятий».

Да, это очень хороший урок, сказал я ему, и такой, что был бы достоин и других уст, кроме уст его учителей; и он хороший мальчик, что так хорошо ответил.

Затем я позвал другого малютку, и он подошел к моим ногам и коснулся их своей мягкой маленькой ручкой и, ласково посмотрев на меня снизу вверх, сказал: «Если я смогу тебя обрадовать, добрый видом господин…» Тут я уже не удержался. Я наклонился и посадил его себе на колени, и поцеловал его, едва сдерживая радостные слезы любви, и он смотрел на меня с чувством смиренного удивления и радости. Затем я попросил его продолжать, и он ответил, что ему будет не по себе, если я не верну его на ступеньки. Так я и сделал, и он продолжил.

Он снова положил ладонь на мою ступню, выглядывавшую из-под края мантии, и сказал очень торжественно, начав с того места, на котором я его прервал: ".ступни Ангела прекрасны для глаз и прикосновения, — для глаз, потому что Ангел хорош, и не только головой и сердцем, но и тем, как он служит Отцу; для прикосновения, потому что они всегда ступают мягко — мягко, когда люди чувствуют их давление в упреке за неверный поступок, и мягко, когда он берет на руки скорбящего, чтобы унести его в эти более яркие земли покоя и радости. Мы будем Англами однажды, уже не маленькими мальчиками, но большими, и сильными, и светлыми, и имеющими много мудрости. И тогда мы должны помнить это, ведь в этот день кто-то высокий чином отправит нас на Землю, чтобы учиться и учить одновременно; ведь там много таких, кто нуждается в нас, как не нуждались мы, пришедшие сюда так быстро. Так дамы-сестры наставили меня, господин Ангел, и я понял, что так и есть, как только увидел вас».