Владимир Власов - Сказание о дымке

И эту истину знали и повторяли даосы многих поколений уже тысячелетия, наблюдая за природой и стараясь противостоять губительному разрешенью энергии Инь, которая всё приводила к упадку. Но без упадка не было бы и расцвета, так как увеличивающая Инь-ци энергия уже в своём развитии начинает порождать в себе свою противоположность – силу янной энергии, которая, в конце концов, её и побеждает. И эта книга предлагает всем постичь природу инь и ян и не смущаться парадоксальностью характера внутренней алхимии, ибо в действительности этот характер вытекает из более глубокого понимания сущности инь и ян , чем у обычных людей. И если не понять этой истины, которая раскрывается через познание тайны внутренней алхимии, то вряд ли можно глубоко проникнуть в суть доктрины перемен.

Когда я это осознал, то понял, что нет препятствий существованию внешнего вида, поэтому в своём созерцании вступил в Девятые врата и увидел, что во всех дхармах наблюдается сила. А там, где наблюдаются проникновение и наличие, то вступают в силу четыре положения: всё содержит одно, входит в одно; всё содержит всё, входит в одно; всё содержит одно, входит во всё; всё содержит всё, входит во всё.

С таким пониманием я преодолел и Десятые врата, где не было преград повсеместной гармонии, так как всё становилось одним, и в то же время всё просматривалось взаимно и повсеместно, что единило меня с повсеместной гармонией. Куда бы я не посмотрел, везде я видел Сияние Правды 明 (мин). И я понял то, о чём говорил Чжуан-цзы. По его мнению, смотреть на вещи в «сиянии правды» означает прозревать равенство всех вещей в их изначальной природе и понимать одинаковую истинность и ложность всяких суждений о них.

Я поднял книгу с пола и поставил на полку, а затем приступил к медитации.

Стих тринадцатый

十三。不識玄中顛倒顛，爭知火裏好栽蓮。牽將白虎歸家養，産個明珠是月圓。謾守藥爐看火候，但安神息任天然。群陰剝盡丹成熟，跳出樊籠壽萬年。

Shísān. Bù shí xuán zhōng diāndǎo diān, zhēng zhī huǒ lǐ hǎo zāi lián. Qiān jiāng báihǔ guī jiāyǎng, chǎn gè míngzhū shì yuè yuán. Mán shǒu yào lú kàn huǒhòu, dàn ānshén xī rèn tiānrán. Qún yīn bō jǐn dān chéngshú, tiàochū fánlóng shòu wànnián.

Буддист:

Не зная тонкости тайн, не знаешь, что хорошо ли лотосу быть посаженым в огонь. Белого тигра забирают домой, выращивают, и на свет появляется жемчужина, которая является полнолунием. Я охраняю печь для лекарств и слежу за огнем, но отдыхаю в мире и позволяю природе идти своим чередом. Когда инь удален, эликсир бессмертия созрел, тигр освобождается из клетки и будет жить десять тысяч лет.

Даос:

Лишь только тот, кто знает во всём самом Сокровенном

Взаимообращённости взаимообращённость,

Растить не сможет лотосы в огне, обыкновенном,

Во всём угадывает он вещей определённость.

Загонит Тигра Белого домой и его вскормит,

Где будет в полнолуние жемчужины рожденье,

В печи своей снадобье сделает огнём горенья,

Пустотные все сферы пустотой своей заполнит,

Спокойным духом всю естественность обозревая,

Небесную, как инь исчезнет, эликсир созреет,

Свободный от всех клеток, долголетье продолжая,

Бессмертье обретёт он, вечной жизнью овладеет.

Конфуцианец:

В этот раз я проснулся посреди ночи и не мог больше заснуть. Я знал, что шёл янный час – час наполнения тела положительной энергией, которая нужна была мне на весь день, чтобы противостоять иньной истощающей энергии, начинающейся с полудня и заканчивающейся в полночь. Но я не мог заснуть, потому что в ушах у меня звучала дробь барабана. Хоть и была ночь, но новый день уже начинался. Я зажёг свет, взял бумагу и кисть и начертал иероглифы нового стиха-слогана. Повесив его на стену, я пытался в него вникнуть, но моё внимание рассеивалось, так как я ещё не достаточно выспался. Но я не ложился в постель, а сидел на коврике в позе лотоса и тупо смотрел на висящий на стене лист бумаги со стихом. Барабанный бой усиливался, и мне казалось, что он раздаётся не у меня в ушах, а за моей спиной. Я обернулся и увидел в моей комнате очень старого даоса, сидящего на муле. Я сразу же узнал из гравюр этого бамбукового барабанщика Чжан Го из даосского семейства восьми святых Бессмертных 八仙 ( ба сянь ). В легендах и преданиях никто не знал, когда он родился, но все говорили, что ему очень много лет. Везде он был изображён верхом на волшебном муле, способном пробежать большие расстояния за один день.

Я ему поклонился и предложил сесть рядом. Когда он слез с мула и устроился на предложенном мной коврике, я сказал ему: