Бэрд Сполдинг - Жизнь и учение Мастеров Дальнего Востока. Книги 1-2

В непреложном законе Природы, обрекающем всех хищников на вымирание, не бывает исключений. Природа вершит высшую справедливость, и, по закону вселенной, агрессор, будь то зверь или человек в облике зверя, лесной или городской житель, всегда проигрывал, проигрывает и будет проигрывать до скончания века. Лев всегда терпит поражение. Он проигрывает даже тогда, когда побеждает. Убивая, он умирает сам. Разрывая зубами трепещущую плоть украденной овцы, он пожирает свой собственный род. Когда первый лев повалил на землю свою первую жертву и, клацнув окровавленными челюстями, заурчал от удовольствия, он проревел не песню победы над своей беспомощной жертвой, но отходную над собственным родом. Хищники – неприкаянные скитальцы. Львы не собираются в стада. Медведи не ходят стаями. Дикари живут небольшими группками, враждующими между собой. И в мире людей, и в мире зверей жестокость обращается на самое себя и служит источником слабости.

Итак, по закону вещей, дикие животные обязаны уйти со сцены. Ни один великий полководец никогда ничего не завоевал. Все его победы – сплошной самообман. Империи, созданные силой меча, разрушаются до основания. Когда рушатся империи, воины всегда отрекаются от силы и прибегают к правосудию. Хищник в облике человека или животного всегда одинок, беззащитен и обречен, ибо подлинная сила – в кротости. Кротость – тот же лев, наделенный всеми львиными качествами, за исключением кровожадности, и скоро весь мир признает кротость своим единовластным повелителем.

Человек творит себя либо разрушает. На наковальне мысли он кует оружие собственного уничтожения или же мастерит инструменты для постройки небесных замков радости, силы и мира. Если человек делает правильный выбор и верно применяет свои мыслительные способности, он восходит к Божественному Совершенству. При злоупотреблении своими мыслительными способностями он нисходит ниже уровня животного. Между двумя этими полюсами расположены бесчисленные градации характера; их творец и хозяин – сам человек.

Эти разбойники – остатки некогда великого и могучего народа. Их предки населяли эту землю еще в те времена, когда здесь цвела прекрасная промышленная империя. Они были знакомы с науками и искусствами. Они знали также, откуда ведут свое происхождение и откуда черпают силу, и поклонялись только этому источнику и этой силе. Но настали времена, когда они обратили свой взор к плотским удовольствиям, и тело тотчас же стало им изменять. Затем по стране прокатилось стихийное бедствие: империю опустошил невиданный потоп; спаслась лишь небольшая горстка людей, укрывшихся на возвышенностях. Люди объединились в общины, из которых впоследствии развились основные европейские нации.

Район Гоби, включая ту область, в которой мы сейчас находимся, был отрезан от остального мира: то здесь, то там над водой высились небольшие голые островки. Люди, полуживые от страха и голода, объединились в изолированные общины, состоявшие порою из одной-двух семей. Эти общины стали прообразом нынешних разбойничьих шаек. Они постоянно враждуют между собой и ведут полунищенский образ жизни. Они забыли свою историю и откуда ведут свое происхождение, но их легенды указывают на один и тот же источник. Существует множество формальных различий, но в сути своей они сходятся.

Джаст спросил, не утомил ли нас: многие из наших друзей уже крепко спали. Мы посмотрели в сторону разбойников и убедились, что они тоже все уже спят. Буря еще не утихла, но они, видимо, о ней забыли. Мы вошли в палатку, улеглись в постель и заснули со словами благодарности на устах.

Когда мы проснулись, на небе уже сияло солнце, а в лагере царило оживление. Мы поспешно оделись и вышли; все, включая разбойников, уже заждались нас. За завтраком мы договорились идти с разбойниками до их лагеря, так как прокладывать дорогу вместе было значительно легче. Разбойникам эта идея понравилась, чего, впрочем, не скажешь о нас: мы узнали, что в лагере было с полсотни головорезов. Когда мы покончили с завтраком, небо окончательно прояснилось, и мы снялись с лагеря, прокладывая вместе с разбойниками дорогу в снегу. Остальные, взвалив на себя лагерное снаряжение, плелись в хвосте.

Хотя до разбойничьего лагеря было всего лишь двадцать километров, мы пришли туда только к обеду, уставшие до смерти. Стоянка оказалась очень удобной, и для нас сразу же нашлось просторное помещение. После обеда решено было переждать пару дней, пока растает снег; ведь нам предстояло пересечь перевал высотой около четырех с половиной тысяч метров. Желанное тепло никак не наступало, и нам пришлось задержаться еще на два дня. Жители деревни относились к нам с величайшим почтением и изо всех сил старались нам услужить.