Карлос Кастанеда - Отдельная реальность - Дальнейшие беседы с доном Хуаном

Говорили мы по-испански. Дон Хуан в совершенстве владел этим языком, что позволило ему очень подобно изложить мне свою систему верований. Я называл это сложное и четко систематизированное знание магией, а его самого — магом, потому что именно такими категориями пользовался он сам в неофициальном разговоре. Однако в контексте более серьезных и глубоких разъяснений он говорил о магии как о «знании» и о маге как о «человеке знания» или как о «том, кто знает». В целях обучения своему знанию и его подтверждения дон Хуан использовал три достаточно известных психотропных растения: пейот — Lophophora williamsii , дурман обыкновенный — Datura inoxia и один из видов грибов, принадлежащих к роду Psylosebe . Путем раздельного употребления каждого из этих растений дон Хуан вводил меня, своего ученика, в специфические состояния искаженного восприятия или измененного сознания. Я назвал их «состояниями необычной реальности». «Реальности» — потому что согласно основной предпосылке системы верований дона Хуана, состояния, вызванные употреблением любого из этих растений, были не галлюцинациями, а конкретными, хотя и необычными, аспектами повседневной реальности. Дон Хуан относился к этим состояниям необычной реальности, как к действительно реальным, а не как «если бы» они были реальными.

Классифицировать растения, которые применялись в процессе обучения, как галлюциногены, а вызываемые ими состояния — как необычную реальность, является, конечно, моей собственной инициативой. Дон Хуан говорил об этих растениях как о транспортных средствах, предназначенных для «доставки» человека к неким безличным «силам». Состояния, которые возникали вследствие приема растений, дон Хуан интерпретировал как «встречи» с «силами». Такие встречи были необходимы магу для того, чтобы научиться этими «силами» управлять.

Пейот, дон Хуан называл «Мескалито», и объяснил, что тот является благожелательным [1] Benevolent (англ.) — Благожелательный, благотворительный. учителем и защитником людей. Он учит, как «правильно жить». Пейот обычно принимается на собраниях магов, называемых «митоты», участники которых собираются специально для того, чтобы получить урок «правильной жизни».

Дурман и грибы дон Хуан считал силами иного рода. Он называл их «союзниками» и утверждал, что ими можно управлять. Фактически, манипулирование союзниками было главным источником могущества мага. Из этих двух сил дон Хуан предпочитал грибы. Он говорил, что сила, содержащаяся в грибах, — его персональный союзник , и называл ее «дым» или «дымок». Процедура подготовки грибов к употреблению состояла в том, что он помещал их в тыквенную флягу, запечатывал и оставлял на год. За это время грибы в кувшине высыхали и рассыпались в пыль. Дон Хуан смешивал ее с порошком из пяти других растений и в итоге получал смесь для курительной трубки. Чтобы стать человеком знания, необходимо было «встречаться с союзником » неоднократно — с ним следовало хорошо «познакомиться». Поэтому курить галлюциногенную смесь требовалось как можно чаще. Грибная пыль в процессе курения не сгорала. Ее нужно было втягивать вместе с дымом от пяти других растений, составлявших смесь, и проглатывать. Мощное воздействие, которое грибы оказывали на восприятие человека, дон Хуан объяснял довольно своеобразно. Он говорил, что « союзник устраняет тело».

Обучение по методу дона Хуана требовало огромных усилий со стороны ученика. Фактически, необходимая степень участия и вовлеченности была столь велика и связана с таким напряжением, что в конце 1965 года мне пришлось отказаться от ученичества. Лишь теперь, по прошествии пяти лет, я могу сформулировать причину — к тому моменту учение дона Хуана представляло собой серьезную угрозу моему «представлению о мире» Я начал терять уверенность, которая свойственна каждому из нас: реальность повседневной жизни перестала казаться мне чем-то незыблемым, само собой разумеющимся и гарантированным.

К моменту ухода я был убежден, что мое решение окончательно: я больше не хотел встречаться с доном Хуаном. Однако в апреле 1968 я получил сигнальный экземпляр своей первой книги и почему-то решил, что должен показать ее дону Хуану. Я приехал к нему, и наша связь «учитель-ученик» загадочным образом возобновилась. Так начался второй цикл моего ученичества, разительно отличавшийся от первого. Мой страх был теперь уже не таким острым, как раньше. Да и дон Хуан вел себя гораздо мягче. Он много смеялся сам и смешил меня, как бы специально стараясь свести на нет всю серьезность процесса обучения. Он шутил даже в наиболее критические моменты второго цикла, и это помогло мне пройти через опыты и не сделаться одержимым пережитым. Он исходил из той предпосылки, что для того, чтобы выдержать напор и чужеродность того знания, которому он учил меня, мне необходимо было находиться в легком и дружеском расположении духа.