Рэймонд Моуди - Жизнь после жизни - Исследование феномена продолжения жизни после смерти тела

Пока я писал эту книгу, я остро осознавал, что мою цель и перспективы легко можно истолковать неправильно. В частности, я бы хотел сказать читателям с научным складом ума, что я полностью отдаю себе отчет в том, что то, что я тут представил, не является научным исследованием. А таким же философам, как я, скажу, что я вовсе не обманываю себя, будто бы мне удалось «доказать», что жизнь после смерти есть. Чтобы тщательно изучить такие вопросы, нужно анализировать технические подробности, что не входит в задачи этой книги, поэтому ограничусь краткими замечаниями.

В таких специализированных областях, как логика, право и наука, такие слова, как «вывод», «свидетельство» и «доказательство», являются техническими терминами и имеют более строгое значение, чем в обыденной речи. В повседневной жизни мы употребляем эти слова в более широких значениях. Одного взгляда на популярные журналы, полные «сенсаций», достаточно, чтобы убедиться, что почти любая неправдоподобная история подается как «доказательство» какой-то невероятной теории.

В рамках логики то, что можно сказать, и то, чего нельзя сказать, на основании заданного набора посылок вовсе не будет произвольным решением. Такие выводы очень четко и строго определяются правилами, традициями и законами. Когда кто-то говорит, что сделал определенный «вывод», подразумевается, что любой человек, который возьмет те же посылки, придет точно к такому же выводу, если только где-то по дороге не ошибется.

Этот комментарий показывает, почему я отказываюсь делать какие-либо «выводы» из своего исследования и почему я говорю, что не пытаюсь выстроить доказательства древней теории о жизни после смерти тела. Однако я думаю, что эти рассказы об околосмертном опыте все же очень важны. Я хотел бы найти какой-то усредненный способ их интерпретации, который не отрицал бы этот опыт на основании того, что для него нет научного или логического обоснования, но и не делал бы из него сенсацию, предлагая туманные эмоциональные заявления, что якобы эти истории «доказывают» существование жизни после смерти.

В то же время мне кажется вполне возможным то, что наша сегодняшняя неспособность предъявить «доказательства» не является ограничением, которое естественным образом проистекает из самой природы околосмертных переживаний. Возможно, это ограничение связано только с тем, что в наше время приняты такие методы научного и логического мышления. В будущем ученые и логики могут быть совсем иными. (Следует помнить, что исторически логика и научная методология были не зафиксированными раз и навсегда статичными системами, а живыми динамическими процессами.)

Поэтому я остаюсь не с выводами, не со свидетельствами и не с доказательствами, а с чем-то гораздо менее определенным: с чувствами, вопросами, аналогиями, загадочными фактами, которые только предстоит объяснить. На самом деле более уместно спрашивать не о том, какие выводы я сделал из своего исследования, но о том, как это исследование затронуло меня самого. В ответ на это я могу сказать только, что людям, рассказывавшим мне о своем опыте, удалось меня вполне убедить, но эту убежденность не так легко перенести в книгу. Околосмертный опыт для них самих был очень реальным, и, благодаря тому что я с ними общался, для меня он тоже стал реальным событием.

Однако я понимаю, что это психологическое, а не логическое соображение. Логика — дело публичное, а психологические соображения таковыми назвать нельзя. Одного человека можно впечатлить или каким-то образом изменить, а другой на те же обстоятельства отреагирует совершенно по-другому. Все зависит от настроя, от характера, и я не стал бы утверждать, что моя собственная реакция на это исследование должна быть законом и примером для всех остальных. В этом свете вы можете спросить: «Если интерпретация этого опыта настолько субъективна, зачем его вообще изучать?» У меня нет иного ответа, кроме как снова вспомнить о том, что природа смерти волнует людей по всему миру. Верю, что надо использовать любую возможность пролить свет на этот вопрос.

Просвещение в этой сфере нужно профессионалам самых разных специальностей и областей знания. Это нужно врачу, которому приходится иметь дело со страхами и надеждами умирающего пациента, и священнику, который помогает другим людям встретить смерть лицом к лицу. Также это необходимо психологам и психиатрам, ведь, для того чтобы разработать надежный метод терапии эмоциональных расстройств, им требуется знать, что такое разум и может ли он существовать отдельно от тела. Если нет, тогда фокус внимания в психотерапии будет смещен в сторону физических методов — лекарств, электрошоковой терапии, нейрохирургии и так далее. С другой стороны, если есть данные о том, что разум может существовать отдельно от тела, что это нечто независимое, тогда терапия ментальных расстройств будет выглядеть совсем по-другому.