Рэймонд Моуди - Жизнь после жизни - Исследование феномена продолжения жизни после смерти тела

Хотя эта идея в некоторой степени и чужда современной структуре западных верований, все же даже в нашем обществе у нее есть многочисленные сторонники. Один из самых первых и наиболее уважаемых исследователей последствий изоляции, доктор Джон Лилли, недавно выпустил духовную автобиографию под названием «Центр циклона». В этой книге он разъясняет, что рассматривает опыт, полученный в изоляции, как реальный опыт просветления и озарения и ни в коем случае не считает его «нереальным» или «бредовым». Интересно также отметить, что он пересказывает собственные околосмертные переживания, которые очень похожи на те, о которых довелось слышать мне. Он относит околосмертные переживания к той же категории, что и опыт изоляции. Таким образом, изоляция вполне может быть — наряду с галлюцинаторными веществами и состоянием на грани жизни и смерти — еще одним способом достичь нового измерения сознания.

2. СНЫ, ГАЛЛЮЦИНАЦИИ И БРЕД

Возможно, говорят некоторые, околосмертный опыт — это всего лишь сны, в которых сбываются мечты, фантазии или галлюцинации, которые запускаются разными факторами, такими как в одном случае наркотики, в другом случае недостаточное поступление кислорода к головному мозгу, в третьем случае изоляция и так далее. Таким образом, околосмертный опыт они склонны объяснять как бред.

Думаю, этому можно противопоставить несколько контраргументов. Во-первых, нужно обратить внимание на значительное сходство в содержании рассказов и в последовательности эпизодов, которые встречаются во многих рассказах, пусть то, о чем обычно говорится в историях об околосмертном опыте, совершенно не соответствует тому, что люди чаще всего воображают себе в нашем культурном контексте, когда думают о происходящем после смерти. Кроме того, мы видим, что картина того, что ждет умирающего, потрясающим образом совпадает с тем, как это изображается в очень древних эзотерических трудах, с которыми опрошенные мною люди были совершенно не знакомы.

Во-вторых, остается фактом то, что люди, с которыми я говорил, не являются жертвами психоза. Они произвели на меня впечатление эмоционально устойчивых, нормальных людей, функциональных в обществе. Они имеют стабильную работу, важные посты, с ответственностью исполняют свои обязанности. У них крепкие браки, хорошие отношения с семьей и друзьями. Почти никто из тех, с кем я общался, не сталкивался в жизни больше ни с чем необъяснимым. И самое важное — мои информанты из тех людей, которые могут отличить видения и сны от реальности.

Однако все они говорят о том, что пережили на пороге смерти, не как о снах, но как о событиях, которые с ними происходили в действительности. Почти все они заверяли меня, что их переживания не были снами, но точно были реальными, они подчеркивали это.

Наконец, есть еще один факт: для некоторых эпизодов внетелесного пребывания есть фактические подтверждения. Я не могу называть конкретные имена и детали, по которым можно определить личность человека, но я видел и слышал достаточно, чтобы сказать, что я до сих пор поражен и удивлен. Я убежден, что любой, кто начнет изучать околосмертный опыт как исследователь, также найдет случаи такого фактического подтверждения историй умирающих. По крайней мере, я верю, что найдется достаточно фактов, которые покажут, что околосмертные переживания не являются снами, и заставят исследователя задуматься, не относятся ли они к принципиально иной категории.

В заключение позвольте мне сказать, что «объяснения» не являются абстрактными умозрительными упражнениями. В определенном смысле их можно считать проекциями личности тех людей, которые их предложили. Люди эмоционально привязываются к канонам тех научных объяснений, которые они придумывают или которых придерживаются.

На своих многочисленных лекциях, где я говорил о собранных мною рассказах об околосмертных переживаниях, я встретил сторонников разных типов объяснений. Люди с физиологическим, фармакологическим или неврологическим подходом считают, что их собственные взгляды дают интуитивно очевидные варианты объяснения таких переживаний, даже если конкретные случаи, которые я привожу в пример, вроде бы противоречат их объяснениям. Те, кто придерживается теорий Фрейда, с восторгом трактуют существо света как проекцию отца, а юнгианцы видят в нем архетип коллективного бессознательного, и так до бесконечности.

Хотя я хочу еще раз подчеркнуть тот факт, что сам я не предлагаю никакого нового объяснения этому феномену, я попытался привести несколько причин, почему самые распространенные объяснения представляются мне по меньшей мере сомнительными. На самом деле все, что я хочу предложить, сводится к простой идее: давайте по крайней мере не отрицать возможность того, что околосмертные переживания — это новый феномен, для которого нам, возможно, придется изобрести новые способы объяснения и интерпретации.