Андрей Явный - Музыка прощения

И ты, и твои родители – вы впитываете в себя тепло древа жизни. А возница высушивает свою одежду. Почувствуй, как тепло древа жизни проникает в тебя. Как растекается по твоему телу. Как заполняет пространство настоящего, прошлого и будущего. И приходит прощение. Невероятный поток, бесконечное прощение вливается в твои мысли, в твою жизнь, в твои действия. Оно движется во всех направлениях – в направлении тебя, в направлении твоего рода, в направлении твоих мыслей.

Впитавшие в себя тепло древа жизни, наполненные светом и благословленные прощением, теперь вы отходите от великого древа. И ты говоришь своим родителям: не оглядывайтесь. То, что сгорело, ушло. И назад не вернется. По тонкой тропе вы возвращаетесь к повозке. Возвращаешься ты, возвращаются твои родители, возвращается возница. И вы садитесь в повозку и продолжаете дальнейший путь.

Теперь ты точно знаешь – для того, чтобы достигнуть назначенного места, тепла будет достаточно.

Открывай глаза.

Эта практика помогает осознать, что навязываемые вашими родителями и не срабатывающие в вашей жизни сценарии – то, что можно легко снять, не разрушив при этом вашей – дочерней или сыновней – любви.

Отделить неудачные родительские слова от них самих – способность подлинно взрослого человека. Родители, как и вы, имеют право на ошибку. Если вы уже разобрались, в чем она, простите ее родителям и «отклейтесь» от нее. Именно вам выбирать, жить согласно ей и дальше – или идти своим путем, любя каждого из родителей не как «неправильного себя», а как драгоценного Другого.

Ответственность за выбор точных слов и точных поступков в вашей судьбе лежит именно на вас. Давать любовь, тепло вашим родителям – именно ваше дело.

Это очень сильный обряд. Завершив его, нельзя вставать сразу. Предупреждаю вас! Я посижу еще какое-то время. Не спешите. Отдохните, если есть возможность.

Я смотрю на воду. Поверхность колеблется.

Побудьте сами с собой какое-то время, молча. Полчаса или даже час. Потом вам будет нужно выйти на улицу и вылить ту воду, которая была в сосуде.

Не знающая себя Марго, забывчивая и сильная! Прошу тебя, перестань требовать от своей слабой матери любви к маленькой девочке Маргарите. От «прошлой» матери (которая давно другая, другая – не всесильная полубогиня детского восприятия, на высоких каблуках, пахнущая «Шанель № 5») – требовать «прошлой» любви, которой не хватило в прошлом. Прошлое прошло, Маргарита. Ступай и обними свою все уменьшающуюся мать, стареющую, тающую во времени. Пока не поздно, скорее обними!

Что касается очков.

Я не снимаю темных очков даже здесь, в кафе, чтобы не задеть кого-нибудь резким взглядом. Ненароком. Одна дерзкая девушка давным-давно сказала мне, что мой взгляд похож на язык хамелеона, который мгновенно метнулся и липким кончиком подцепил муху. Она была права. С тех пор я научился его гасить, но дополнительные роговицы не помешают. Я помню об этом.

Только что вошедшая группка парней смотрит на меня с изумлением.

Я медленно выливаю воду из чаши в кадку с пальмой и выпиваю остатки минералки прямо из бутылки.

Принесли дымящуюся узкую чашку, сопровождаемую терпким запахом кардамона, крепости, кофейной горечи. Благодарю, да, да, все хорошо, нет, меню можно забрать, спасибо.

Дорогие мои собеседники, я шокирую вас, если скажу, что подлинник любви связан с переживанием пустоты. Отложим эту мысль на потом.

Я хочу записать нечто важное, но вместо этого вдыхаю густой восточный запах и смотрю на движущиеся силуэты прохожих за стеклом.

Как неуклюже мы любим, как не умеем выразить себя, как боимся отпустить своих детей, как боимся ослабить контроль над их действиями, боимся их ошибок, боимся, что им будет больно так, как нам, – и оттого делаем им больно иначе!С силой хватаем их за ручки и руки, с силой прижимаем к груди, с почти вампирской силой и мукой от предстоящей разлуки впиваемся поцелуями в их круглые детские щеки, потом в их юные щеки, покрытые нежным румянцем или мягкой щетиной! Как мы бываем дики и неуклюжи! И дети не умеют читать нас – они бегут от этой дикости, а потом бегут от любой любви.