Владислав Картавцев: Не лишняя в библиотеке. Книга для женщин и о женщинах. С «магическим» подтекстом

Княжна была столь же беспорядочна, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот был та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых. Жюли писала: «Chère et excellente amie…

Прочтя до этого места, княжна Марья вздохнула и оглянулась в трюмо, которое стояло направо от нее. Зеркало отразило некрасивое, слабое тело и худое лицо. Глаза, всегда грустные, теперь особенно безнадежно смотрели на себя в зеркало.

«Она мне льстит», – подумала княжна, отвернулась и продолжала читать. Жюли, однако, не льстила своему другу: действительно, глаза княжны, большие, глубокие и лучистые (как будто лучи теплого света иногда снопами выходили из них), были так хороши, что очень часто, несмотря на некрасивость всего лица, глаза эти делались привлекательнее красоты. Но княжна никогда не видела хорошего выражения своих глаз, того выражения, которое они принимали в те минуты, когда она не думала о себе. Как и у всех людей, лицо ее принимало натянуто-неестественное, дурное выражение, как скоро она смотрелась в зеркало. Она продолжала читать: «Tout Moscou ne parle que guerre…»

Л.Н.Толстой

«Война и мир»

«Их отношения причисляют к самым драматичным и долгим историям любви. Но правильнее было бы сказать, что это история любви лишь одного человека, Ивана Тургенева. Сорок лет великий русский писатель жил в статусе вечного друга семьи, «на краешке чужого гнезда», бок о бок с мужем оперной дивы Полины Виардо. Он променял жизнь на родине и личное семейное счастье на бесстрастную дружбу своей возлюбленной и даже в пожилом возрасте готов был «хоть дворником» последовать за ней на край света.

Иван Тургенев был впервые представлен Полине Виардо первого ноября 1843 года как «великорусский помещик, хороший стрелок, приятный собеседник и плохой стихотворец». Нельзя сказать, что такая рекомендация способствовала его счастью: сама Полина позже отмечала, что не выделила будущего писателя из круга новых знакомых и многочисленных почитателей ее таланта. Зато молодой Тургенев, которому тогда едва исполнилось двадцать пять, с первого взгляда влюбился в 22-летнюю певицу, приехавшую в Санкт-Петербург с парижской Итальянской оперой. Вся Европа в то время боготворила ее дарование, и даже непривлекательная внешность Виардо не помешала ее славе прекрасной артистки.

Современники вспоминали, как с началом пения примы по залу будто пробегала искра, публика впадала в совершенный экстаз, и облик певицы переставал иметь хоть какое-то значение. По словам композитора Сен-Санса, Полина Виардо обладала горьким, как померанец, голосом, созданным для трагедий и элегических поэм. На сцене она очаровывала страстным исполнением опер, а на музыкальных вечерах покоряла слушателей прекрасной игрой на рояле – ученичество у Листа и Шопена не прошло даром. «Хорошо поет, проклятая цыганка!» – не без ревности призналась, услышав выступление Полины, мать Тургенева.

В неприметной, некрасивой и сутулой женщине с глазами навыкат и вправду было что-то цыганское: южные черты она переняла от отца, испанского певца Мануэля Гарсиа. «Она отчаянно некрасива, но если бы я увидел ее во второй раз, непременно влюбился бы», – говорил один бельгийский художник о певице ее будущему мужу Луи Виардо.

С искусствоведом, критиком и директором парижской Итальянской оперы Полину познакомила Жорж Санд. Сама писательница считала сорокалетнего Луи унылым, «как ночной колпак», но рекомендовала его юной подруге в женихи из лучших побуждений. Будучи совершенно очарованной певицей, Жорж Санд задокументировала ее в главном женском образе романа «Консуэло», отговорила от брака с писателем и поэтом Альфредом де Мюссе и позже закрыла глаза на роман уже замужней Полины со своим сыном.

А темперамента талантливой певице было не занимать: в юности ее первым увлечением был Ференц Лист, у которого Полина брала уроки фортепиано, позже она увлекалась композитором Шарлем Гуно, к которому Тургенев ее сильно ревновал. Остальные романы мадам Виардо останутся неизвестными истории, но, судя по парадоксальной привлекательности примадонны, многочисленными. Впрочем, замуж тогда еще Полина Гарсиа выходила по любви, и какое-то время действительно была увлечена мужем. Однако все проходит – и вскоре Полина признавалась Жорж Санд в том, что устала от пылких изъявлений мужней любви.

Но что же наш Тургенев? Он стал для мадам Виардо одним из многочисленных поклонников, не лишенных, впрочем, определенной ценности…»