Рольф Гейтс - Путь йога. 365 советов по развитию осознанности и сострадания в повседневной жизни

Когда уходит любимый человек, об этом можно сказать только что-то хорошее. Боль, которую мы испытываем, привносит в нашу жизнь ни с чем не сравнимую ясность. С уходом того, кого мы любим, мы по-настоящему понимаем: единственное, что имеет значение, – это слова «я люблю тебя», и по сравнению с этим все остальное становится бессмысленным. Если в вашей жизни был такой опыт, то любимый вами человек дал вам уникальный шанс: вы можете прожить свою дальнейшую жизнь, помня о том, чему вас научила эта любовь. Так вы можете выразить свою любовь к нему после его ухода – и жить без сожаления.

Похоже, что боль утраты любимого человека, так же как радость воспитания детей или удивительная романтическая любовь, может дополнить наше обучение любви. Горе ясно дает нам понять, насколько мы любили тех, кто ушел, и у этого нет никакой обратной стороны. Утрата может настолько тронуть нас, что мы больше не будем видеть смысла в том, чтобы быть против чего-то, если можно работать ради чего-то. И мы оставляем сражение против чего-либо тем, у кого есть на это время. Только так мы можем начать свой путь отказа от насилия, и лишь после того, как мы закончим наше обучение любви, мы станем выбирать только любовь. Когда любовь полностью овладевает нами, мы понимаем, что, несмотря на большую ответственность и конфликт приоритетов, есть только одно, ради чего стоит жить и умирать. Мое обучение закончилось холодным зимним утром, когда я услышал, как за моей сестрой едет скорая. Ожидая тех, кто приедет слишком поздно, я понял, что у нас очень мало времени; оно либо что-то значит, либо нет – любовь рассудит.

Когда нам везет, жизнь смиряет нас. Любовь и щедрость не позволяют нам превозноситься, они открывают ту часть нашей души, которая хочет быть только доброй и великодушной. Возможно, нам недостает практики проявления этих чувств, но мы готовы учиться. Вне зависимости от того, сколько у нас времени, мы более чем готовы посвятить его обучению искренней любви. Всегда есть чем заняться: стать волонтером, научиться чему-то или начать преподавать йогу. Выбрав путь служения, пусть даже самого скромного, мы обнаруживаем, что это одновременно и путь самосознания. Если мы хотим быть действительно полезными, нам нужно научиться сходить со своего пути. Сердце будит в нас желание служить, а оно, в свою очередь, пробуждает желание служить мудро.

Меня учили, что заниматься йогой можно двумя способами: сидя в тишине или ухаживая за садом. Это отражает отношения между служением людям и ежедневной практикой йоги. Когда мы сидим молча, йога работает внутри нас, когда ухаживаем – снаружи. Вне зависимости от того, начинаем ли мы с внутренней работы, посещая занятия йогой, или с внешней, стараясь быть полезными обществу, рано или поздно мы понимаем, что одна из них невозможна без другой. Выгорание, свойственное профессиям, которые так или иначе связаны со служением людям, свидетельствует о том, что если мы не перезаряжаем свои батареи, то они садятся. Существование феномена «десяти лет в йоге», когда ученики занимаются йогой и толком ничего от нее не получают, говорит о том, что людям нужно получать от йоги что-то более существенное, чем небольшое снижение стресса и рельефные мышцы живота и ягодиц. И когда мы сознательно связываем внешнюю и внутреннюю работу, мы отдаем что-то и получаем динамично, делая более устойчивой свою жизнь в йоге.

Я начал увязывать свою жизненную практику с тем, в чем я давно и глубоко был убежден. Первой попыткой такого рода была подготовка к университетскому футбольному матчу. Я видел, как другие парни работали с гирями, и все они хвалили спортивные принадлежности фирмы «Наутилус» за то, что они предоставляют лучший диапазон движений. Здание этой компании находилось примерно в миле от моего дома, и долгим жарким летом я ходил туда в гимнастический зал три раза в неделю. В этом здании почти не было окон, и располагалось оно в заброшенной части промышленной зоны. Не было и кондиционеров, никто не пытался как-то украсить помещение. Постоянно что-то щелкало и скрежетало, и пахло это место отвратительно. A. Дж., мой друг, вместе с которым мы начинали тренироваться, бросил эти занятия через пару недель, и все оставшееся лето я был предоставлен самому себе. Это не было похоже на баскетбол с друзьями, когда вы так увлечены игрой, что время пролетает незаметно. Я хотел тренироваться по-настоящему, поэтому должен был проявить энтузиазм.